– Да про деньги. Я ему честно сказал, что деньги нашел
в почтовом ящике, в конвертике, а он не верил. Говорил, что вроде я украл их,
муть всякую нес.
– А ты их действительно нашел, а не украл?
– Ну точно. Я ж не сумасшедший. Нашел и начал тратить.
А отец заметил, что у меня шмотки новые появились, и прицепился, мол, откуда. А
что я, должен был, по-вашему, в милицию их нести? Нашли придурка.
– Когда это случилось?
– Ну тогда, когда он в больницу попал. К нему сначала
не пускали несколько дней, а потом, когда пустили, я в новой куртке пришел,
шикарная такая куртка, дорогая, и «кроссы» новые прикупил. А он прямо взвился,
как увидел. Я ему говорю: «Нашел деньги в конверте случайно». А он мне: «Уйди,
видеть тебя не хочу». Вот так и не хочет до сих пор.
– А с чем он в больницу попал? Что с ним случилось?
– Да избили его. Напали какие-то суки, избили,
«дипломат» отняли, а там денег много было, он как раз в издательстве большой
гонорар получил, домой возвращался.
– Может быть, он думал, что это ты и твои дружки его
избили?
– Не знаю я, что он там думал, – огрызнулся Игорь.
– Но ты хотя бы пытался объясниться с ним? Это же не
по-человечески: отец непонятно почему говорит сыну «уйди», а сын поворачивается
и уходит навсегда, будто так и надо.
– А чего мне с ним объясняться, если он мне не верит.
Не очень-то и хотелось.
– Но ведь он любит тебя, Игорь. У него никого нет,
кроме тебя.
– У-тю-тю, – предостерегающе поднял палец сын
Соловьева. – Мы же договаривались, что воспитывать не будете.
– Не буду. Спасибо, что нашел для меня время. Только
хотелось бы, чтобы ты не забывал: твой отец сделал все, чтобы факт его избиения
до милиции не дошел, потому что был уверен, что ты принимал в нем участие. Он
хотел оградить тебя от тюрьмы, несмотря на то, что сам остался инвалидом. И,
между прочим, регулярно пересылает тебе справки о своей инвалидности, которые
освобождают тебя от армии. Это я говорю не в порядке воспитания, а в порядке
информации. Закрой за мной дверь.
Выйдя из подъезда и сев за руль, Настя заметила, что у нее
дрожат руки. Отвращение к сыну Соловьева было таким острым, что ей захотелось
немедленно принять душ, чтобы отмыться.
* * *
Перемена в Соловьеве была столь разительной, что Настя не
поверила своим глазам. Даже произошедшее почти у него на глазах двойное
убийство, в результате которого погибли его любовница и помощник, не оставило
на его лице такого заметного следа, как дни, которые он провел в одиночестве,
наедине со вспыхнувшей в нем ненавистью к бессовестно обиравшим его издателям.
Щеки ввалились, теплые серые глаза стали жесткими и словно посветлели. Даже
мягкий обволакивающий голос налился металлом.
– Володя, у нас с тобой будет трудный разговор, но я не
могу тебя от него избавить, – сказала Настя. – Мы должны наконец
расставить все точки над «и».
– Ты меня пугаешь, – недобро усмехнулся
Соловьев. – Какое еще неприятное известие ты для меня припасла?
– Известие будет. Но сначала вопросы, впрочем, они тоже
неприятные. Я не спрашиваю тебя, от какой такой болезни у тебя отнялись ноги. Я
уже точно знаю, что тебя избили. И знаю, что были предприняты определенные меры
к тому, чтобы дело не дошло до милиции. Ты подозревал, что в этом замешан твой
сын?
– Я тебя не понимаю.
– Не надо, Володя, этот этап мы уже прошли. Ты можешь
спокойно говорить со мной на эту тему, потому что твой сын действительно не
имеет к избиению никакого отношения. Поверь мне. И ему поверь. Наверное, тебе
есть в чем его упрекнуть, но только не в этом.
– Как ты узнала?
– Узнала. Я должна перед тобой извиниться за обман. Я
не работаю в фирме.
– А где же?
– Там, где и работала. В милиции, в уголовном розыске.
Мне было странно, что ты поверил в легенду о фирме. Мне казалось, ты должен
лучше знать меня и понимать, что свою работу я ни на что не променяю. А ты
поверил и этим огорчил меня. Но суть не в том. После убийства, которое
произошло у тебя в доме, мне пришлось довольно плотно заниматься «Шерханом». И
то, что я узнала, на многое открыло мне глаза. Я расскажу тебе все, что знаю
сама, но сначала я хочу услышать от тебя, что произошло в декабре девяносто
третьего года. Ты получил в издательстве большой гонорар, положил деньги в
«дипломат» и пошел домой. Было темно и довольно поздно, на тебя напали, избили,
отняли «дипломат». Приехала «Скорая» и увезла тебя в больницу. Что было потом?
Соловьев долго молчал, пристально разглядывая Настю. Внешне
он был спокоен, только кадык судорожно дергался вверх-вниз.
– Ты можешь мне обещать, что Игорь не пострадает, если
я все тебе расскажу?
– Даю слово. Правда, один раз я тебя обманула, но я
прошу тебя мне поверить. Игорь не пострадает уже хотя бы потому, что он не
участвовал в нападении на тебя.
– Ну хорошо. Приехал Автаев из издательства. Долго
мялся, искал слова…
* * *
…Он выглядел очень несчастным и виноватым. Было видно, что
хочет сообщить Соловьеву что-то неприятное, но не знает, как это сделать.
Наконец решился:
– Володя, мы все потрясены тем, что случилось. И
знаешь, мы подумали, что это не может быть совпадением. На тебя напали как раз
в тот день, когда ты получил большие деньги. Мы перетрясли всех своих ребят в
издательстве, ну и… Одним словом… Володя, наберись мужества. Один парень,
фотограф, признался, что твой сын просил его сообщить, когда ты получишь
гонорар. Уж не знаю, где и как они познакомились. Но он сообщил Игорю еще утром
в тот день, что ты должен приехать за гонораром. Конечно, мы этого фотографа
моментально уволили. Сегодня утром мы говорили с Кириллом и решили, что в этом
несчастье есть и наша вина. Все-таки наш сотрудник… Поэтому насчет денег ты не
беспокойся, через пару дней мы всю сумму компенсируем. А что делать с Игорьком
– ума не приложу.
– Я не верю, – прошептал Соловьев, с трудом
поворачивая голову. – Игорь не мог.
– Володя, нам тоже трудно было в это поверить. Вчера я
был у тебя дома, хотел спросить у мальчика, не нужно ли чем-то помочь. И
знаешь, что я увидел? Новую одежду и новую аппаратуру. Видеомагнитофон,
музыкальный центр – и все новенькое, еще в коробках. Игорек сказал, что нашел
деньги, случайно нашел. Якобы в почтовом ящике, в конверте. Ты можешь этому
поверить? Отца ограбили, а сын в это же время находит случайно большую сумму? Я
понимаю, что тебе больно это слышать, но мы должны решить вопрос сейчас, пока
еще не поздно, пока можно что-то сделать.
– Что ты хочешь сделать?
– Спасти Игоря. Он – твой сын, и ты должен его
простить. Он трудный мальчик, он перенес страшную трагедию, когда погибла
Светочка, он пошел по кривой дороге, но ты – отец. Пойми, сейчас еще можно
попытаться спасти его от тюрьмы. Если ты согласен, мы это устроим.
