– В связи с чем ты его вспомнила? – продолжала
допытываться мать.
– Я случайно с ним столкнулась по работе. Оказывается,
его жена какое-то время назад погибла, а сам он теперь инвалид, ходить не может.
Ты ничего об этом не слышала?
– Нет.
– А не могла бы разузнать? Он же из вашей среды,
лингвист. Наверняка кто-нибудь из твоих коллег знает подробности.
– Почему бы тебе не спросить у него самого?
– Я пыталась, но он уклоняется. Давить не хочется. Ну
мам…
– Ладно, – смягчилась Надежда
Ростиславовна. – Я попробую узнать. Он что-то натворил?
– Да бог с тобой! Что может натворить Соловьев? Он,
прежде чем сделать шаг, сто лет думает, а потом ничего не делает. Просто мне
нужно знать подробности, чтобы правильно себя вести. А то ляпну что-нибудь не
то, он обидится или рассердится, и контакта не получится.
– Странно, что тебе понадобились дополнительные условия
для контакта с ним, – сухо заметила мать. – Раньше, по-моему, ты
прекрасно с ним общалась.
– Мама!
– Ладно, ладно, не злись. Узнаю, что смогу. Алеша
знает?
– Конечно.
– Господи, ну кого я вырастила! – вздохнула
Надежда Ростиславовна. – В тебе никогда не было деликатности. Зачем ты его
мучаешь?
– Я работаю, мама. А не развлекаюсь со старым
любовником, – устало сказала Настя.
Она очень любила свою мать. Но в последние годы Надежда
Ростиславовна совсем перестала ее понимать. Особенно после нескольких лет,
проведенных за границей. С отчимом Настя чувствовала себя гораздо уютнее, он
всю жизнь проработал в милиции и все ее проблемы, что называется, ловил на
лету.
* * *
Мать позвонила ей на работу на следующий день вечером, когда
Настя уже собиралась уходить.
– Ты знаешь, это ужасная история, – взволнованно
сообщила Надежда Ростиславовна. – Оказывается, Володина жена уехала в дом
отдыха и пропала. Ее искали почти месяц, потом нашли в лесу. Какой-то подонок
польстился на ее фотоаппарат. Убить из-за какой-то камеры! В голове не
укладывается.
– Где это случилось?
– Не знаю, где-то в средней полосе. Но на Волге, это
точно.
– А что случилось у него с ногами?
– С ногами что-то непонятное. Никто толком не знает,
что за хворь его подкосила. Он ни с кем не делился. И только один человек
сказал, что вроде бы Володю жестоко избили.
– Кто этот человек?
– Ты его не знаешь.
– Значит, узнаю, – жестко сказала Настя. –
Так кто он?
– Малышев Артур Николаевич, доцент института
иностранных языков. Ты будешь с ним связываться?
– Обязательно.
– Зачем?
– Затем. Так нужно, мама. Если его избили, я хочу
выяснить, почему об этом ничего не известно в милиции. Если же нет, то нужно
понять, с чего твой Малышев это взял.
– Какая тебе разница, с чего он это взял, если
окажется, что это неправда?
– Разница очень большая, – терпеливо объясняла
Настя. – Потому что даже самая дикая сплетня не возникает ниоткуда. Кто-то
зачем-то ее придумал и пересказал другому. Даже если под ней нет никакой
реальной фактуры, все равно в основе – чей-то замысел. Или умысел. А если
фактура есть, то всегда следует разобраться, какая именно.
– Но, я надеюсь, у Артура Николаевича не будет
неприятностей, если окажется, что избиение – это выдумка? – встревоженно
спросила мать.
– Успокойся, ничего с ним не будет, с твоим драгоценным
Малышевым. Если, конечно, не он сам это придумал. Телефон его дашь или мне
самой выяснять?
Надежда Ростиславовна обреченно вздохнула и продиктовала
адрес и телефон. Положив трубку, Настя стала собираться домой и уже достала из
шкафа куртку, когда в кабинет ворвался Юра Коротков.
– Аська, кажется, мы его нащупали! – выпалил
он. – Ой, сил нет никаких, убегался я сегодня. Сделай кофейку, будь
человеком.
Он плюхнулся на стул и блаженно вытянул ноги. Настя молча
повесила куртку обратно в шкаф и включила кипятильник. Поход домой откладывался
как минимум на час.
– Рассказываю, – торжественно начал Коротков. –
Неделю назад кто-то обчистил палатку, где продаются видеокассеты. Следов
навалом осталось, но по учетам не проходят. Вор нам раньше никогда не
попадался. Владелец палатки обозрел имущество и сказал, что украли не все
подряд и не то, что в одной стопке лежало. Кассеты выбирали. Список украденного
он сделал, но принцип отбора неясен. Не то чтобы сплошь детективы, или
триллеры, или боевики, или фантастика, или эротика. Всего по чуть-чуть. Итого
четырнадцать штук. И нашелся среди розыскников ушлый парнишка, который сказал,
что смотреть все эти фильмы, чтобы понять, что в них общего, времени,
натурально, нет, а вот титры просмотреть вполне можно, дело посильное. Нашли
компьютер какой-то навороченный, который умеет с видеопленок кадры
распечатывать на бумагу, посмотрели и обнаружили во всех фильмах одного и того
же актера. Не звезда, конечно, так, эпизодник, имя неизвестное, да и на экране
появляется в общей сложности минут на пять-семь в каждом фильме. Но внешность!
– С ума сойти, – тихо ахнула Настя. – Неужели
похож?
– Один в один, – подтвердил Коротков, отпивая
дымящийся кофе. – Я с фотографиями пропавших сличал. С Олегом Бутенко –
просто одно лицо.
Олег Бутенко был первым из пропавших юношей. Сентябрь 1995
года. Обнаружен мертвым в декабре. Значит, все-таки маньяк-гомосексуалист. Хуже
не придумаешь. Маньяков ловить – дело трудное и неблагодарное. С потерпевшими
их обычно ничто не связывает, предварительного знакомства зачастую нет, личного
мотива тоже нет. Как ловить? Как потом доказывать, если сам не признается?
Правда, в этом деле были хоть какие-то зацепки. Во-первых,
следы, которые преступник оставил на месте кражи видеокассет. Во-вторых, у него
должно быть место, где он держит несчастных мальчиков, пока они не умрут. И
в-третьих, тоненький и зыбкий след, ведущий в район коттеджной застройки
«Мечта»…
Трясясь в пустом вагоне метро, Настя мысленно рисовала схему
необходимых действий. Первое: прояснить вопрос с охраной палатки. Почему она в
ту ночь оказалась такой уязвимой? Все палатки в этом месте не имеют сигнализации
или только эта одна? Кто мог знать, что ночью палатка останется незащищенной?
Второе: почему обокрали именно эту палатку? А не другую, в другой части города,
на другой улице? Потому, что только она не охраняется, или потому, что вор
живет поблизости? Третье: откуда вор узнал, что в этой палатке есть все
интересующие его кассеты? Подходил, спрашивал? Или действовал наугад, потому
что набор кассет в принципе одинаков всюду? Четвертое: не давали ли в этой
палатке кассеты напрокат? Если так, то, возможно, вор брал там кассеты, и не
один раз, потому и осведомлен об имеющемся ассортименте фильмов. И если он
бывал там неоднократно, то мог случайно услышать информацию, касающуюся охраны
в ночное время. Надо проверить все пункты проката видеокассет, взять у них
тетради регистрации и выписать всех, кто брал те фильмы, которые были украдены.
Работы – море, но не делать ее нельзя. Все-таки это реальный след. Пятое:
почему он украл кассеты, вместо того чтобы просто их купить без всяких хлопот?
Дорого? А держать мальчишек на наркотиках неделями – не дорого? Можно ведь было
и не покупать, а взять напрокат, что намного дешевле, и переписать. Правда, для
этого нужен второй видак. Что, неужели взять не у кого?
