– Давай, Настасья, давай. – Селуянов подвинул ей
телефон. – Мы свое уже отработали, теперь твоя очередь. Звони.
Настя обреченно вздохнула и набрала номер Касьяновой.
– Я! – тут же раздался в трубке ее зычный бас.
– Добрый вечер, Светлана Михайловна, – вежливо
начала Настя.
– Кому неймется на ночь глядя перед выходными?
– Это Каменская из отдела Гордеева.
– Я счастлива, – саркастически ответила Светлана
Михайловна. – И чего ты хочешь, Каменская из отдела Гордеева?
– Только одного: чтобы вы меня не убили.
Касьянова оглушительно расхохоталась. Смех у нее был таким
заразительным, что и Настя невольно начала улыбаться.
– А есть за что? – спросила эксперт, отсмеявшись.
– Сейчас будет, – пообещала Настя, уже поняв, что,
кажется, обошлось.
– Тебе как, на глазок или с заключением? –
спросила Светлана Михайловна, выслушав изложенную в двух словах просьбу.
– На глазок будет достаточно.
– Тогда ладно, а то на писанину эту уйма времени
уходит. Неси, – великодушно разрешила эксперт. – За мной зять через
час заедет, домой повезет. Что успею – сделаю сегодня, остальное – завтра с
утра.
Сыщикам не может везти постоянно. Среди образцов, которые
Светлана Михайловна Касьянова успела обработать до приезда любящего зятя,
следов, идентичных тем, что оставил преступник в обворованном киоске, не
оказалось.
– Придется ждать до утра, – грустно констатировала
Настя, надевая куртку. – А я так надеялась.
– Ты не обнадеживай себя раньше времени, –
посоветовал оптимистичный Селуянов, – может, и завтрашний день нам ничего
не даст. Фирма гарантий не дает, что я выявил всех, кого нужно. Но ты не
огорчайся, мать, если баба Света скажет нам завтра твердое касьяновское «нет»,
я буду дальше искать. У меня там еще кое-какие наметки появились, пока я
сегодня за «пальцами» гонялся.
– И вообще, – подхватил Коротков, – лишние
надежды – лишние разочарования. Баба Света у нас женщина замужняя и к тому же
бабушка. А ну как у нее завтра внучок заболеет, так она и на работу не придет,
до понедельника отложит. Так что лучше приготовься к худшему.
– Да ну вас, – рассмеялась Настя. –
Накаркаете.
Они вышли на улицу одновременно с Касьяновой, которая
появилась из другого крыла огромного здания ГУВД на Петровке. Зять Светланы
Михайловны выскочил из машины и распахнул дверцу перед необъятной, грозного
вида тещей, которая по случаю проводившегося сегодня строевого смотра была в
милицейской форме и при полном параде. Заметив взгляд, которым Настя проводила
удаляющуюся машину, Коротков усмехнулся:
– Не страдай, я тебя отвезу. Все равно Лялька
скандалить будет, когда приеду, так уж лучше оттянуть приятные мгновения.
Может, она уснет раньше, чем я явлюсь.
«Жигуленок» у Короткова был стареньким и годился разве что
на металлолом, но Юра ездил на нем, выжимая из дряхлого автомобиля последние
жизненные соки, потому что финансовых перспектив на приобретение новой машины
не было никаких. Когда-то эти «Жигули» были куплены на деньги тещи, которая
собиралась помочь дочери и зятю с кооперативной квартирой. Когда внезапно
появилась возможность встать в очередь на улучшение жилья, было решено в
кооператив не вступать, а вместо этого купить машину. Было это давно, тогда еще
не было маленького сына, теща была энергичной и полной сил женщиной с легким и
уживчивым характером, и Юре казалось, что они прекрасно поживут еще какое-то
время в двухкомнатной квартире, не стесняя друг друга. Потом родился сын, а
через очень непродолжительное время тещу парализовало. Очередь же на жилье, в
которой Коротков стоял под номером 586, двигалась сначала медленно, а потом и
вовсе остановилась. Теперь он ездил на вконец раздолбанной умирающей машине,
ютился в одной комнате с женой и подросшим сыном, потому что в другой комнате
лежала больная Лялькина мать, и ежедневно объяснялся с супругой по поводу того,
почему он не бросает службу в нищей милиции и не уходит в частный сектор, где,
по ее мнению, «платят бешеные бабки».
Все сослуживцы Короткова об этом знали, и потому никого не
удивляли его любовь к работе в выходные дни и нежелание по вечерам возвращаться
домой.
* * *
После того что произошло во вторник, Соловьев начал
чувствовать, что душа его странным образом как бы раздваивается. Марина
приезжала каждый вечер, и Андрей при этом проявлял поистине чудеса
деликатности, изображая гостеприимного домоправителя, который всегда точно
знает, когда приходит пора тактично удалиться под благовидным предлогом,
оставив хозяина наедине с гостьей. Но чем больше Соловьев погружался в
нескрываемую влюбленность молодой женщины, чем искуснее и изобретательнее
ласкал ее, тем чаще он думал об Анастасии.
Почему она не звонит? Почему не приезжает? Потеряла к нему
всякий интерес? Неужели она действительно появлялась здесь только для того,
чтобы убедиться в своем равнодушии к нему?
Он скучал по ней, и чем дальше – тем сильнее. Марина была
прелестна, она согревала его своими пылкими чувствами и жаркими ласками, а
Соловьев вспоминал сдержанную, холодноватую, чуть циничную Анастасию, которая
никак не реагировала на его поцелуи. И с тоской понимал: он хотел бы, чтобы это
она, а не Марина приезжала к нему каждый вечер. Чтобы она, а не Марина обнимала
его. Чтобы она, непостижимая, непонятная, ускользающая, когда-то больно
обиженная им Анастасия, а не кареглазая влюбленная Марина сидела с ним долгими
вечерами в гостиной, ведя неспешный интересный для обоих разговор. С Мариной
разговаривать было не о чем, она ничего не понимала ни в культуре Востока, ни в
литературе, ни в искусстве перевода, а с Настей он мог говорить об этом часами.
Несколько раз он звонил ей, но к телефону все время подходил
мужчина, вероятно, ее заслуженный муж-профессор, и вежливым, доброжелательным
тоном сообщал, что Анастасии Павловны нет дома. Спрашивать ее служебный телефон
Соловьев не осмеливался, ибо понимал: раз Настя сама не оставила ему номер,
значит, его звонки к ней на работу нежелательны. Мало ли какие порядки на этой
фирме? Может быть, там работают знакомые ее мужа, а все звонки, в том числе и
личные, прослушиваются через коммутатор и фиксируются. Но почему же она сама не
звонит?
В пятницу неожиданно заглянул сосед Женя Якимов.
– Владимир Александрович, а куда же ваша знакомая
пропала? – спросил он. – Она просила меня узнать, не хочет ли
кто-нибудь застраховать дом. Мы договорились, что как только наберется
несколько желающих, приедут представители ее фирмы. Я для нее все узнал, а она
не звонит.
– А вы позвоните ей, – посоветовал Соловьев.
– Но… Она свой телефон не оставила, – растерялся
Женя. – Я так понял, что она собиралась сама мне позвонить, даже номер
записала.
– Я дам вам ее домашний телефон. Звоните, не
стесняйтесь. Может быть, она думает, что вы еще не успели ни с кем поговорить.
Позвоните прямо сейчас, отсюда. Заодно и я с ней поговорю.
