* * *
Оксана сидела в «комнате отдыха» – маленьком уютном
помещении, в котором было две двери: одна – прямо из кабинета Есипова, другая
выходила в коридор. До нее отчетливо доносилось каждое слово, и она внимательно
прислушивалась к разговору, чтобы потом пересказать все Вадиму. Руководители
издательства давно уже перестали ее стесняться и обсуждали свои дела в ее
присутствии, почти ничего не скрывая. К встрече с дамой-писательницей они
готовились, заранее расписав сценарий и распределив роли. Кирилл должен был
мягко начать, затем в атаку бросался Гриша Автаев, которому предписывалось
объяснить авторам, какие они твари неблагодарные. После этого Гриша, по
замыслу, станет критиковать их книги, расписывая, что в них не так и что надо
бы улучшить, а Семен, которому до этого момента предписывалось молчать, кинется
их защищать и говорить, что в их книгах все как надо. Авторам следовало дать
понять, что никакие они не писатели и уж тем более не гениальные. «Много об
себе понимают». Если их книги издаются и продаются, то в этом заслуга
исключительно работников издательства «Шерхан», которые из добрых побуждений
пожалели бедняг-неудачников, обогрели и платят им деньги за их дерьмовые книжки
из чистой благотворительности и себе в убыток. А если эти твари неблагодарные
таких вещей не понимают, то пусть знают, что больше их никто и нигде печатать
не будет. И подохнут они под забором.
Сломив сопротивление и растоптав авторское самолюбие, можно
будет навязать им свои условия, совершенно кабальные, чтобы уж точно никуда не
делись. А Семен должен быть в их глазах хорошим и добрым, чтобы они во всем с
ним соглашались в дальнейшем, помня, как он их защищал от нападок Автаева.
Все развивалось по сценарию, но, слушая разговор в кабинете
Кирилла, Оксана понимала, что все делается неправильно. Сценарий был плох. То
есть он был рассчитан на кого угодно, только не на эту дамочку. Оксана это
чувствовала, но при этом ясно видела, что никто – ни Кирилл, ни Гриша Автаев,
ни Воронец – этого не понимает. У дамы был другой характер, другой склад ума,
совсем не такой, на который они рассчитывали. Женщина почти ничего не говорила,
только внимательно слушала, и Оксана почти наяву увидела, как писательница
молча усмехается и загибает пальцы, подсчитывая промахи, которые издатели
допускают в беседе с ней. Видение было таким ярким, что Оксана невольно
зажмурилась и тряхнула головой. Видение исчезло.
– Если вы все-таки хотите, чтобы мы продолжали
сотрудничество, – раздался наконец женский голос, – то я не совсем
понимаю вашу позицию. Если мы пишем плохие книги, то вы должны испытывать
облегчение оттого, что мы уйдем в другое издательство.
– Мы не говорили, что ваши книги – плохие, –
быстро ответил Есипов.
– Но я же не глухая. Вы только что сказали, что наша
работа не стоит тех денег, которые вы за нее платите. Что в наших романах
множество недостатков. Что вы с легкостью можете отказаться от наших рукописей,
это не принесет вам ущерба. Тогда зачем весь этот разговор? Зачем вы меня сюда
пригласили? Поверьте, я не в обиде за критику и низкую оценку нашей работы. Вы
имеете право на собственное мнение, и оспаривать его я не собираюсь. Но если вы
хотите, чтобы наши отношения продолжались, вам не следует говорить такие вещи
авторам. Любой уважающий себя человек после таких слов просто встанет и уйдет.
– Ну, вы слишком хорошо думаете об авторах, –
усмехнулся Есипов.
«Идиот! – со злостью подумала Оксана. – Какой
идиот! Как же можно так себя вести! Он же фактически в лицо ей сказал, как относится
к авторам. Как к нищим придуркам, готовым на брюхе ползти к миске, в которую
издатели плеснули теплого супа с барского стола. Он ничего не понял. Он не
понял, что эта дама не так проста, как он думал. Кретин безмозглый.
Самоуверенный тупица».
Она нервно схватилась за сигарету. Вадим прав. Кирилл пока
еще не акула издательского бизнеса. Он не понимает, что главное – люди. Потому
что если автор не напишет книгу, то издателю нечего будет издавать. Пусть
издательство будет самое лучшее, самое престижное, самое богатое, но если
авторы не будут сочинять и приносить им свои сочинения, то ничего и не будет
вообще. Издательство превратится в мыльный пузырь. Поэтому с авторами надо
дружить. Их надо любить, их надо привечать, лелеять, задницы им лизать и заискивающе
в глаза смотреть. Издательство кормится от автора, а не наоборот, и, пока
Есипов и его компания этого не поймут, ничего у них не выйдет по-настоящему.
Так, по мелочи. А Вадиму не нужна мелочь. Ему нужен монстр, приносящий
гигантские прибыли. А коль это нужно Вадиму, то и ей, Оксане, нужно.
Глава 8
Коротков как в воду глядел. Правда, внуки у Светланы
Михайловны, слава богу, были здоровы, как и прочие члены семьи, зато в ночь с
пятницы на субботу произошла авария на электростанции, и в субботу с утра электричества
в здании Главного управления внутренних дел Москвы не было. Ни в одной розетке
и ни в одном шнуре. Касьянову это, правда, совершенно не смутило. Пусть нельзя
делать тонкую работу, но льющегося в окна дневного света вполне достаточно для
того, чтобы заняться писаниной.
– Не плачь, – заявила она Насте, которая
расстроилась в самом деле чуть не до слез, – я пока справки и заключения
буду писать, а как только свет дадут, займусь твоими «пальцами».
– А если света до вечера не будет?
– Ну, когда-нибудь его починят, в конце концов. Не
сегодня – так завтра. Не завтра – так в понедельник. Да ты не отчаивайся,
сейчас наше руководство всех на уши поставит с этим электричеством. У нас же в
дежурной части все остановилось. Так что максимум через час все наладят.
И оказалась права. Около одиннадцати утра радостно
засветились лампочки и экраны компьютеров, а в половине второго в Настином
кабинете раздался звонок внутреннего телефона.
– Образец номер восемнадцать, – сообщила
Касьянова.
Настя тут же стукнула в стенку, и через пару секунд на
пороге возник Юра Коротков, который тоже с нетерпением дожидался результатов.
– Кто у нас под номером восемнадцать?
Юра открыл список и быстро пробежал его глазами.
– Черкасов Михаил Ефимович, тридцати шести лет,
проживает на улице Муранова, недалеко от станции метро «Бибирево», работает в
Перово, в фирме «Домовой».
– Чем занимается фирма?
– Это что-то типа фирмы «Заря». Помнишь, были такие при
советской власти. Выполняли любые домашние работы: мыли окна, убирали квартиры,
вешали новые светильники и книжные полки, сидели с детьми.
– Ясно, – кивнула Настя. – Как раз то, что
надо, чтобы хорошо знать район и знакомиться с людьми в семьях, куда его
приглашают. У него какой профиль?
– Черкасов – мастер на все руки, по крайней мере так
утверждает наш друг Селуянов. Окна моет, люстры и полки вешает. Даже на уборку
квартир его посылают.
– Ладно, тогда сделаем так. Сейчас закажем справку по
этому Михаилу Ефимовичу, а сами поедем посмотрим на него.
