– Ася, я не хотел бы выглядеть в глазах твоего приятеля
ревнивым дураком. Я обещал ему, что все тебе передам и что ты ему позвонишь
сегодня. И мне бы очень не хотелось, чтобы он думал, что я из мелкой
пакостности ничего тебе не передал и оставил его наедине с его проблемами.
Позвони, пожалуйста, выясни, что у него случилось, и закроем вопрос.
Она вздохнула, поставила грязные тарелки в раковину и взяла
большое желтое яблоко. Чай она старалась на ночь не пить – к утру лицо отекало.
– Ладно, позвоню.
Соловьев ответил сразу же, еще первый сигнал не успел
догудеть. По этой поспешности Настя поняла, что он действительно чем-то
обеспокоен и с нетерпением ждет звонка.
– Я хочу заключить договор на страхование дома, и как
можно скорее. Пусть поставят хорошую сигнализацию.
– Это не могло подождать до завтра? – с сомнением
спросила Настя. – Ты же понимаешь, что ночью к тебе представители не
приедут.
– Но я могу дозвониться до тебя только по домашнему
номеру. Ты же мне не оставила своего служебного телефона.
Объяснение показалось Насте надуманным. А голос у Соловьева
напряженный, тревожный. Видно, что-то все-таки у него случилось.
– Что-то произошло?
– Да.
– Ты не можешь говорить?
– Да.
– Что, помощничек бдит? – насмешливо сказала
Настя. – Не позволяет тебе разговаривать с женщинами бесконтрольно? Или
его неприязнь к дамам сконцентрирована только на мне одной?
– Не надо так. Ты не права.
– Хорошо, я могу перезвонить тебе в более удобное
время. Или ты настаиваешь на том, чтобы я приехала?
– Это было бы лучше всего.
– Но мне это сложно, Володя. Я работаю допоздна. Если
это так необходимо, я могу приехать только в субботу, во второй половине дня.
Тебя это устроит?
– Нет. Это слишком долго.
– Послушай, не надо диктовать мне условия жизни,
договорились? Скажи, когда тебе удобно будет разговаривать, я перезвоню. А
тратить полдня на поездку к тебе только лишь потому, что у тебя такой
специфический помощник, я не могу. Когда мне позвонить? Через час? Через два?
Соловьев молчал. Настя сообразила, что поставила его своим
вопросом в сложное положение. Если Андрей и в самом деле находится рядом и
внимательно слушает, а Владимир по какой-то причине не хочет перед ним
открываться, то что он может сейчас ей ответить? «Перезвони мне через час?» Это
все равно, что сказать помощнику: «Я надеюсь, что через час ты не будешь стоять
у меня над душой и дашь поговорить о том, что тебе слышать не полагается».
После этого можно быть уверенным в том, что Андрей спать не ляжет, а будет
находиться в полной готовности подслушивать.
– Позвони мне сам, – предложила она. – Минут
через сорок, но не позже, а то я усну. Сможешь?
– Да. Спасибо. До завтра.
Настя положила трубку. «До завтра»! Ничего себе. Неужели с
помощником что-то не так? Это уже становится даже интересным.
А вдруг Соловьев заметил в поведении своего помощника
какие-то странности, которые позволят привязать наконец угнанную голубую
«Волгу» к обитателям «Мечты»?
* * *
Наконец ему удалось задремать. Весь вечер его тревожили две
вещи: архив и Марина. Но Марина объявилась, правда, не приехала, но позвонила и
извинилась. Оказалось, у нее сел аккумулятор на довольно пустынном отрезке
шоссе на обратном пути из Истры, куда она ездила по вызову владельца
компьютера. Понятно, что позвонить ей было неоткуда, а доброжелательный
водитель, остановившийся, чтобы ей помочь, подвернулся далеко не сразу. После
разговора с Анастасией Соловьеву стало спокойнее, она обещала
проконсультироваться со знакомыми в милиции и в субботу приехать.
Его разбудил звук шагов. Опять Андрей полуночничает, не
спит, бродит по дому. Соловьев прислушался. Нет, это шаги не Андрея. Нет… Снова
ему что-то мерещится. Нервы никуда не годятся, собственной тени боится. Нельзя
так.
Он повернулся на бок и натянул одеяло на голову. Нет никаких
звуков, ему все это кажется. Надо взять себя в руки и уснуть.
Внезапно он откинул одеяло и приподнялся в постели. Ему не
кажется. Звуки доносятся из его кабинета. Совершенно точно. А он так беспомощен
со своими обездвиженными ногами! Кто же это? Андрей? Или в доме кто-то
посторонний? Если Андрей, то это можно по крайней мере проверить. Соловьев
протянул руку и нащупал кнопку вызова помощника. Если сейчас послышатся шаги по
пандусу, значит, в кабинете кто-то чужой.
Да, так и есть, сверху послышались шаги. Сейчас все
разъяснится, сейчас Андрей заглянет в кабинет, и выяснится раз и навсегда, что
там никого нет, что все это – плод больного воображения и напряженных нервов.
Тем более что звуки из кабинета больше не доносятся. Скорее всего там никого
нет и не было. Конечно, неудобно выглядеть перед помощником испуганным
истериком, но пора уже покончить с этими одолевающими его по ночам страхами.
Пять минут позора – зато спокойный сон.
– Иду, Владимир Александрович! – раздался голос
Андрея.
Дверь в спальню распахнулась, молодой человек, как и в
прошлый раз, стоял босиком и в одних шортах.
– Принесите мне из кабинета рукопись, – произнес
Соловьев едва слышно. – Не спится что-то, попробую поработать.
– Распечатку? – уточнил Андрей, тоже переходя на
полушепот.
– Нет, оригинал, японский текст.
Андрей вышел, прикрыв за собой дверь. Вот сейчас, подумал
Соловьев, сейчас из кабинета раздастся шум и грохот, может быть, голоса… Или
Андрей вернется и скажет, что в кабинете беспорядок, дверца сейфа открыта.
Но все было тихо. Щелкнул выключатель – Андрей зажег свет в
кабинете. Шаги. Снова щелчок – свет погашен. Скрип двери.
– Вот, пожалуйста. Помочь вам сесть?
– Да, будьте добры.
Помощник ловко приподнял Соловьева, подсунул ему под спину
подушки, подал папку с держателем-зажимом для страниц.
– Еще что-нибудь, Владимир Александрович?
– Нет, больше ничего. Идите отдыхать, Андрей. Извините,
что разбудил.
– Ну что вы, – улыбнулся помощник, – это же
моя работа.
Оставшись один, Соловьев постарался заставить себя читать
текст. После только что пережитого испуга он все равно не смог бы заснуть. Что
же такое с ним творится? В кабинете никого не было, ему почудилось. Андрей
спокойно вошел туда, взял рукопись и вышел. Значит, там было пусто. А если там
все-таки кто-то был? Услышал голоса и спрятался. Ведь Андрей не ожидал, что там
кто-то может находиться, поэтому наверняка по сторонам не смотрел. Ночной
посетитель мог спрятаться за дверью, за книжным шкафом или, на худой конец, за
шторой. Теперь уже Соловьев ругал себя за то, что постеснялся сказать Андрею о
своих страхах. Надо было предупредить его, что в кабинете может оказаться
посторонний. А так – снова неизвестность.
