– Ты ошибаешься, Сотворяющая, – покачал головой Фесс. – В этой схватке ты не будешь одна…
– Я-то, может, и не буду, – хмыкнула гнома, – а вот ты будешь наверняка. Иди, иди, пожалуйста. Далеко не отходи только…
«В чужом доме слово хозяина слушай», – подумал Фесс.
…Он стоял, прислонившись к стене невдалеке от дверей в мастерскую Сотворяющей, когда в проходе внезапно раздались топот и взволнованные голоса. Правда, между собой гномы, само собой, не пользовались эбинским, Фесс не мог понять, о чём идет речь, – но всё стало ясно, едва только появились четверо гномов, рысью тащивших носилки с лежавшим на них раненым. Фесс вгляделся и мысленно присвистнул про себя. Раненый словно побывал в зубах левиафана или иного морского чудовища. Всё лицо покрывала сплошная корка запёкшейся крови, глаз не видно, правая рука неестественно вывернута – похоже на сложный перелом, левая тоже вся в крови. Низ тела был прикрыт пропитавшимся кровью плащом, и оставалось только догадываться, какая судьба постигла ноги.
Без всякого почтения гномы затарабанили в дверь Эйтери кулаками и ногами. Грохот, по мнению Фесса, точно мог разбудить мёртвого.
Очень опасно прерывать мага, когда он накладывает чары. Раз удавшаяся композиция может потом и не повториться. Заклятья тоже бывают уникальными и неповторимыми.
Однако на сей раз дверь распахнулась. На пороге возникла Эйтери, вокруг кистей её рук плясало самое настоящее рыжее пламя. Гномы невольно попятились – вид у маленькой чародейки был поистине грозный.
– Раненого принесли? – явно из уважения к Фессу гнома перешла на всеобще-эбинский язык. – Кто? Что?
– Север, – выдохнул один из гномов. – Эти самые… зомбя помяли. Лекари отступились… говорят, только…
– Только я, – горько повторила гнома. – Несите внутрь. Ставьте здесь. А теперь убирайтесь, да поживее!
Гномы не заставили просить себя дважды. Фесс заметил, что, выскакивая из мастерской, они дружно делали обрядовые жесты «отвержения Зла».
– Некромант, – Эйтери слегка задыхалась. – Иди сюда, некромант. Я не могу бросить руны. Займись бедолагой. Надеюсь, врачевать такие раны тебя учили?!
– Учили, – коротко бросил некромант. – Кипяток у тебя тут есть?..
…С первого взгляда было ясно: Север, что называется, не жилец. Можно было только дивиться, как он до сих пор умудрялся цепляться за жизнь. Лицо воина словно пробороздила лапа о семи когтях, разодрав кожу и мышцы до самой кости. На правом плече обнаружилась паскудного вида рваная, кусаная рана, сама рука тоже оказалась сломана – открытый перелом в районе локтя. Кольчугу на животе словно рассекло громадной косой; каким-то чудом внутренности до сих пор оставались на месте. Возможно, гнома спасло то, что в дело он пошёл, как видно, натощак. Ноги были все искусаны, стальные поножи – погнуты, а в нескольких местах так даже и пробиты. Раны уже источали зловоние, можно было не сомневаться – ко всему прочему имеется ещё и заражение трупным ядом.
Посох! Где посох?!
«Нет, Север, я не дам тебе умереть. Слишком много тех, кто имел несчастье встать плечом к плечу со мной, умерли за последнее время. Злая судьба гонит меня вперёд, подсказывая лишний раз, что нельзя задерживаться на одном месте, она беспощадно мстит тем, кто хоть на короткое время оказался рядом со мной, но это не значит, что я сдамся без боя!..»
Увы, не было у Фесса магических, молниеносно излечивающих любую рану амулетов. И того красного порошка, что не без успеха применяли солдаты Инквизиции, тоже не было. А были лишь гнев да неистовое, граничащее с помешательством желание: Север не должен умереть. Во всяком случае, не сейчас.
Фесс работал с какой-то обречённо-яростной отчётливостью. Прожигая в огне посоха острый скальпель, поданный гномой, решительно вскрыл запёкшиеся раны. Сейчас нельзя жалеть крови, её мы возместим потом…
Посох быстро теплел. Сила послушно переливалась в свободную руку некроманта. Что и говорить, близость к дракону давала определённые преимущества…
Сердце гнома ещё билось, но слабо, то замирая, то словно сжимаясь; сам он, наверное, уже спускался сейчас к Серым Пределам, по той самой Дороге-без-Возврата.
Гибнут уже не только те, кто следует за тобой, некромант. Смерть встаёт за плечом у каждого, кто, похоже, всего лишь попался тебе на дороге, – что же будет с помогавшей тебе гномой?..
Впрочем, об этом потом. Фесс заставил себя выбросить из головы всё лишнее. «Будем работать, как учил нас незабвенный Даэнур…»
Некромант быстрыми аккуратными движениями вскрывал каждую из ран. Обычные лекари пришли бы в ужас от его методов – его ладонь проходила над рассечённой плотью, с пальцев текло вниз тёмное пламя, мгновенно пожиравшее поражённую заразой ткань. Фесс болезненно морщился и рычал вполголоса – откат давал о себе знать. Обильно брызгала кровь, но уже чистая, не несущая в себе отравы.
Потом настал черёд сводить вместе разорванные жилы, сломанные кости, скрепляя их невидимым лубком, – от боли Фесс прокусил губу, но хватку на горле Силы не ослабил. И, наконец, последним аккордом – послал частицу мощи к замирающему сердцу гнома, заставляя его вновь биться.
– Уф… – Обессиленный некромант плюхнулся прямо на каменный пол рядом со своим пациентом.
Гнома была настолько поглощена своей работой, что не смогла даже кивнуть головой. Ворожила и ворожила над лежащим плашмя клинком, в воздухе одно за другим сгущались золотисто-алые облачка, плавно опускающиеся вниз, к лезвию. Фесс ощущал упругие толчки Силы – гнома оказалась настоящей волшебницей, и притом некромант не мог распознать ни одного из использовавшихся ею заклятий.
Север дышал затруднённо и с хрипом, но это уже не внушало опасений. Правда, Фесс вновь ощущал, насколько близко подобралась к нему эта Тень-Тьма, она стояла у самого плеча, заглядывая через него, словно примечая каждое движение некроманта.
Как бы не отлилось это моё искусство…
– Фух, наконец-то, – с облегчением выдохнула Эйтери. Гнома стирала выступивший на лице обильный пот. – Кажется, всё, некромант. Славный лепесток получился. Украшений, гравировок уж нету, ты не взыщи. И так едва успели. Только рукоять Аттель и окантовал как следует. Ну-ка, примерь. И… уходить тебе надо, некромант. Я, пока ворожила…
– Знаю. – Фесс отвёл глаза. – Тень. Она же Тьма. Или наоборот, что, впрочем, теперь уже совершенно неважно.
– Держи лепесток, – сказала гнома. Фесс уже заметил, что называть меч мечом гномы, в общем, как-то всё-таки избегали. – Держи и уходи. – Она чуть ли не выталкивала некроманта прочь. – Севера я досмотрю. Иди, некромант, иди, меч бери и уходи, нельзя тебе тут оставаться… Глефу сходи забери, наверняка готова уже…
Ошеломлённый этим напором Фесс дал маленькой гноме вытолкать себя за порог.
– Прощай, некромант, – раздалось уже ему в спину, и дверь захлопнулась.
Фесс остался стоять, растерянно держа в руке меч-фальчион. Непомерно тяжёлый, почти что неподъёмный.
