Вчера Мэри нашли ящик на заднем крыльце. Он поставил его туда после того, как вычистил обеих лошадей и пустил их в загон.
– Ты сделал это напрасно. Я проиграла скачки.
– Да. Но награда, которую я получил, была потрясающей, – с особенным выражением произнес он.
Мэри охватило замешательство, и она почувствовала себя так, словно краснеет с головы до ног.
– Это была ошибка, – ответила она дрогнувшим голосом. – И она больше не повторится.
– Нет. Все было правильно и прекрасно. И я помню все до последнего мгновения. Даже несмотря на то, что после я очень нуждался в холодном душе, – усмехнулся он.
– Тони! Я говорю серьезно, – воскликнула Мэри.
– Я тоже. При следующей нашей встрече я докажу тебе, насколько я серьезен. Чистка лошадей и холодный душ – это только временные средства спасения. Я так сильно хочу тебя, Мэри, что это превращается в манию, – добавил он тихо.
Не столько смысл, сколько тон его слов смутил и взволновал Мэри, ей даже пришлось закрыть глаза и прислониться к стене, ища опоры. Она смутно слышала, как он сказал:
– До свидания, Мэри. Я позвоню тебе с выставки.
Пробормотав что-то в ответ, она положила трубку и вернулась в спальню, чтобы одеться.
Она как раз наливала себе вторую чашку кофе, когда кто-то постучал в дверь кухни. Мэри открыла и увидела на пороге смущенного Билла.
– Надеюсь, что побеспокоил вас не слишком рано, – начал он, крутя в руках бейсболку. – Я только зашел сказать, что деталей, нужных для вашего грузовика, которые я заказывал, пока нет, и никто не знает, когда их смогут доставить. Я тут в одном месте получил кое-какую работу, и если у вас для меня сейчас больше ничего нет...
Мэри вздохнула. Она очень надеялась, что, перед тем, как нанесет визит в банк, ей удастся вывезти хотя бы часть накопленного отцом за долгие годы мусора. Скорее всего кредиторам захочется взглянуть на конюшни, перед тем как они примут решение о ссуде. Проглотив разочарование, она сказала:
– Очень жаль, но сейчас у меня нет никакой другой работы. Я буду очень благодарна, если вы сразу же сообщите мне, как только эти детали появятся.
Билл виновато кивнул.
– Ясное дело. И... извините за эту проволочку.
– Не стоит, – уверила его Мэри с улыбкой. – Здесь ведь нет вашей вины.
Но все это не могло изменить того факта, что на ее пути возникло новое препятствие. Так думала Мэри, глядя вслед удалявшемуся Биллу.
Мэри допила свой кофе и некоторое время сидела за столом, погруженная в грустные раздумья. Внезапно она решительно поднялась – пора приниматься за работу...
Телефонный звонок застал ее за послеобеденным кофе. Голос тони звучал так, словно они и не прерывали их последний разговор.
– Что-нибудь напоминает тебе о моих поцелуях и о том, что ты при этом испытывала? – начал он, едва поприветствовав ее, будто и не уезжал, а сидит в своем домике на соседнем с ней ранчо.
Мэри провела рукой по лбу, чтобы отогнать навязчивые картины, которые его слова оживили в памяти.
– Я не хочу слышать об этом.
– Хорошо. О чем бы ты хотела поговорить?
Его покорность поймала ее врасплох.
– Я... не знаю.
– Ты уже успела попробовать мое вино?
– Еще нет, – призналась она. Ей и так с трудом удавалось отогнать мысли о нем, а дразнящий вкус вина снова воскресил бы в памяти чувственные образы и воспоминания.
– Тогда сделай это сегодня. И когда будешь пить, думай обо мне, – предложил он. – Спокойной ночи, Мэри. Я позвоню тебе завтра.
И он повесил трубку.
Тони позвонил на другой день, и на следующий, и его голос был почти так же осязаем, как его руки и губы. И хотя Мэри знала, что не должна его слушать, но все-таки не могла заставить себя положить трубку. И когда на четвертый вечер он не позвонил, часы потянулись так мучительно медленно, словно они были налиты свинцом.
По небу ползли темные грозовые облака. Мэри пустила свою чалую лошадь рысью. После прогулки с Тони неделю назад она начала выезжать на стоявших в конюшне лошадях. В его отсутствие Мэри переполняла ни на минуту не оставлявшая ее, не находившая выхода нервная энергия, какой бы тяжелой работой она ни занималась и как бы ни уставала в конце дня. Она обнаружила, что верховая езда – единственное средство, доставлявшее ей хотя бы краткий отдых от постоянно гнетущего ее необъяснимого беспокойства.
Вот и сегодня Мэри отважилась выехать из дома, даже несмотря на надвигавшуюся грозу. Невдалеке прогрохотал гром, и вдруг налетевший порыв ветра разметал ее длинные волосы. Мэри находилась в северо-западном конце отцовских угодий, где в маленькой дубовой рощице он держал пчелиные улья. Западнее начинались виноградники Голардо. Мэри знала, что Тони должен вернуться с выставки только завтра, но ее взгляд все время невольно обращался на изгородь, разделявшую их земли.
Совсем рядом сверкнула молния. Жеребец всхрапнул и прянул в сторону.
– Ты прав, малыш, – пробормотала Мэри, поглаживая его шею. – Пора нам домой.
Она пустила его галопом по тропинке, тянувшейся вдоль изгороди. Когда она доскакала до озера, гроза уже разразилась в полную силу, и хлынул сильнейший ливень. Мэри осторожно направляла лошадь между деревьями, как вдруг ее взгляд привлекло какое-то слабое движение.
В грязной луже лежало совиное гнездо – ящик, какие обычно развешивают фермеры, приманивая сов на свои участки, а рядом два маленьких совенка. Их пушистые перышки промокли насквозь. Один был недвижим, видимо, уже мертв, но второй изо всех сил барахтался, борясь за жизнь.
Вскрикнув, Мэри спрыгнула на землю, привязала лошадь к заборчику и осторожно приблизилась к пичужке. Увидев ее, совенок зашипел так громко, что она услышала его сквозь рев ветра и шум ливня.
– Не бойся, маленький, я тебя не обижу, – как можно ласковее проговорила она. Совенок встопорщил коротенькие крылья и снова зашипел, грозно сверкнув огромными темными глазами. – Нельзя так разговаривать с тем, кто хочет тебя спасти, – продолжала уговаривать его Мэри, подходя ближе.
Оглядев место происшествия, она решила, что лучше всего будет подцепить свирепое существо гнездом и забрать его домой. Радуясь, что она надела перчатки, Мэри взяла гнездо в руки. Совенок попытался убежать от нее, но грязь не позволила ему это сделать. Ей удалось поймать его с третьей попытки, и, оказавшись в глубоком гнезде, он уже не мог из него выкарабкаться.
– Отлично, мой ужасно страшный дружок, – бормотала она, неловко забираясь с гнездом в седло, – давай-ка выбираться отсюда.
Ей казалось, что путь до конюшни длился целую вечность, и когда она наконец завела лошадь в стойло, то чувствовала, что промокла до нитки.
Но в первую очередь следовало расседлать и насухо вытереть лошадь – она довольно ловко проделала это при свете газового фонаря, так как электричество не работало.
