Если вы думаете, что находиться в чужом доме без приглашения — это такое небольшое развлечение, можете испытать себя. Или вам уже доводилось быть в подобной ситуации? Ну и что вы ощущали в тот момент?
Что касается меня, я чувствовала себя отвратительно. Сердце бухало в груди паровым молотом, в шубе было нестерпимо жарко, а кроме того, у меня не было ни малейшего шанса на спасение, если я, не дай бог, столкнусь с кем-то из обитателей дома. Но вероятность рискованной встречи и все мои опасения по этому поводу маячили где-то в подсознании, не ярко, так сказать, а каким-то слабым серым фоном.
Переживания уплыли куда-то, словно сигаретный дым, когда я прислушалась к разговору. Он, видимо, только начинался. Я услышала звук вынимаемой из бутылки пробки и бульканье жидкости.
— Держи, — произнес Марусев, подавая Людмиле Николаевне бокал, — тебе нужно выпить.
— Да уж, не помешает, — ответила она.
— Давай выпьем за то, чтобы все это поскорее закончилось.
— Что «все это»? — непонимающе спросила Белкина.
— Ну, все эти убийства, взрывы… — как-то неуверенно произнес Марусев.
— Ты хочешь сказать, — испуганно сказала Людмила Николаевна, — что может быть еще что-то?
— Сейчас ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, даже на пятьдесят, — философски заметил Александр. — Кто знает, что станет с нами завтра?
— О, господи, — ошеломленно воскликнула Людмила Николаевна, — ладно, давай.
Раздался звон тонкого стекла от соединенных бокалов, и на какое-то время в комнате повисла тишина, прерываемая лишь причмокиванием Белкиной.
— Ну, — строго спросила Белкина после небольшого перерыва, — теперь, может быть, ты скажешь, зачем нам нужно было сюда тащиться, прорывать эту траншею к дому? К чему все эти предосторожности?
— Нам с тобой нужно спокойно все обсудить, — закашлялся Марусев, — а здесь единственное место, где нам никто не помешает.
— Так уж и единственное, — пренебрежительно усмехнулась Белкина. — Могли бы спокойно пообщаться и у меня в кабинете.
Она так и сказала «у меня в кабинете», имея в виду кабинет своего мужа в офисе «Металлоконструкции».
— Раз уж мы приехали сюда, — с оттенком нетерпения продолжила она, — то говори, не тяни кота за хвост.
— Я должен сделать тебе предложение, — заискивающим тоном начал Марусев, — только я тебя прошу, Людмила, не торопись с ответом. Выслушай сначала меня до конца, подумай, а уж потом отвечай. Хорошо?
Может быть, Белкина ответила кивком, потому что никакого ответа я не расслышала, как ни напрягала свой слух.
Снова послышалось бульканье наливаемой жидкости, для простоты будем называть ее вином. Бутылку поставили на стол, и Марусев опять закашлялся.
— Людмила, — торжественно объявил Марусев, — ты должна продать часть своих акций.
— Ну ты и чудак, Саша! — воскликнула Людмила Николаевна. — И стоило из-за этого сюда тащиться?! Я же тебе еще вчера сказала, что подумаю.
— Тебе надо думать быстрее, понимаешь? — с едва уловимым раздражением в голосе сказал Марусев.
— Об этом ты мог бы спросить меня и в городе. Я давно все решила, — капризно произнесла его собеседница.
— Слава богу, — выдохнул Александр, — ты умница.
— Я знаю, — жеманно отозвалась Белкина, — но все равно спасибо за комплимент.
— Значит, завтра мы можем оформить продажу? — радостно спросил Марусев.
— Какую еще продажу? — удивленно протянула Людмила Николаевна.
— То есть как какую? — переспросил Марусев. — Ты же только что сказала, что все решила.
— Сказала, — кокетливо подтвердила Белкина, — так что из того?
— Погоди, — нервно произнес Александр, — вчера я предложил тебе продать свои акции или хотя бы их часть. Ты обещала подумать, так?
— Ну так, так.
— А сегодня ты говоришь, — Александр повысил голос, — что все решила, и делаешь вид, что не понимаешь, о чем идет речь.
— Нет, голубчик, — насмешливо отозвалась Людмила Николаевна, — не надо делать из меня идиотку. Да, я сказала, что приняла решение, и я это сделала. Я решила не продавать свои акции. Думаю, мне это к лицу — быть деловой женщиной, руководить, отдавать приказы, уволить эту наглую тварь, эту секретутку, которая у вас там всем заправляет.
— Люда, Люда, господи, — взволнованно заговорил Марусев, — ты сама не понимаешь, о чем ты говоришь! Руководить!!! Ты же ничего не понимаешь в производстве…
— Ай, оставь, голубчик, — отмахнулась Белкина, и я даже представила этот ее барский жест, который она могла сделать Марусеву. — Для того чтобы руководить, не нужно знать производство. У меня будут специалисты, а я буду отдавать им приказы. Кстати, ты мне не сказал, кто это хочет купить мои акции? — она сделала акцент на притяжательном местоимении, — у тебя ведь нет таких денег.
— Это не важно, — потерялся Марусев, — могу тебе только сказать, что они очень солидные люди. У меня была с ними стрелка, то есть встреча, — поправился он, — перед тем как я позвонил тебе. Пойми, они не оставят тебя в покое. Потом ты будешь бегать за ними и предлагать купить эти гребаные акции, но может оказаться поздно. Продай ты свои акции и вложи деньги в другое предприятие.
— У меня есть свое предприятие, а твои солидные люди — бандиты, — с холодным высокомерием произнесла Белкина. — Я найму телохранителя, нет, двух телохранителей.
— Ладно, — Марусев был не на шутку огорчен и раздосадован, — хотел по-хорошему, но раз ты не понимаешь, объясню тебе по-другому. Я уже пообещал этим людям, что ты согласишься продать акции. Они не поймут, если я скажу им, что ты отказалась. Им нельзя этого объяснить. Ты понимаешь, что они могут убить меня?
— Ты должен был думать об этом раньше, — равнодушно ответила Белкина. — Никто тебя за язык не тянул.
«Да, — восхищенно подумала я, — может быть, она дура и психопатка, но в этом случае проявляет завидное упорство и выдержку».
— Я не могу позволить, чтобы меня убили, — Марусев это сказал со сдержанной яростью, так тихо, что я еле расслышала его слова. — Мне придется убить тебя.
— Слушай, голубчик, — словно догадавшись о чем-то, спросила Людмила Николаевна, — а это не твои ли приятели застрелили Аркашу и подложили мне бомбу в машину?
— Нет, не знаю, — быстро ответил Александр. — Какое это сейчас имеет значение?
— Да, да, да, — задумчиво произнесла Белкина, — скорее всего так оно и есть. Они убили Аркашу, потому что тот отказывался продать им фирму. Или это сделал ты?
— Не пори чушь, Люда, — заорал Марусев. — Ты понимаешь, что мы должны решить этот вопрос сейчас, не сходя с этого места? Или ты настолько тупая, что тебе не дорога твоя жизнь?
— Что ты сказал? Тупая? — взбеленилась наконец Белкина. — Да я тебя придушу собственными руками.
