И валькирия Райна, сражавшаяся в бесчисленных битвах задолго до того, как пращуры пращуров всех ныне живущих вступили в области Упорядоченного, поняла, что на самом деле видит небывалое: не Сильвия и Кицум сошлись на этом поле, не люди и даже не личности. Бились Силы: очень древняя и новая, молодая, жестокая. Молодая Сила, пришедшая в этот мир, подобна тому, как новая розоватая кожа покрывает собой заживающую рану. И тогда старой корке из запекшейся крови, под чьей защитой и вызревала эта новая кожа, – старой корке приходит время отпасть и обратиться во прах. И ничто в целом мире не способно остановить это, ибо всякое рождение есть в то же время и чья-то смерть.
Валькирии Райне казалось, что контуры двух фигур смазываются, расплываются, на фоне зелёных стен огня остаются лишь тёмные силуэты, словно в древних теневых театрах. И воительница, Дева Битв, чудом уцелевшая в страшной резне на Боргильдовом Поле, вдруг ощутила, что вновь, помимо собственной воли, вспоминает тот день, когда на приснопамятной равнине, на прoклятом рубеже вздымался густой туман – стояли морозы, и пролитая кровь исходила паром, словно спеша отдать сохраняемое в ней тепло жизни. И точно так же тогда на фоне волн зелёного пламени шли в наступление бесчисленные отряды врагов, а за ними смутно виднелись гигантские силуэты, нечёткие, размытые – и оттого ещё более пугающие.
Конечно, Сильвия и Кицум не могли иметь никакого отношения к Древним или Молодым Богам, чьи рати сошлись много эонов назад на Поле-Между-Мирами, на Боргильдовом Поле, когда рухнуло Пророчество Вёльвы и история изменила течение своё – Рагнаради так и не наступило, вернее, наступило совершенно не так, как толковали предсказания…
Наверное, это был общий принцип. Великая Битва продолжается до сих пор, вдруг подумала Райна. Просто ныне Боргильдовым Полем стало всё Сущее, которое кирия Клара и её сородичи именовали Упорядоченным.
Сильвия решилась первой. Горяча, подумала Райна. В поединке таких мастеров (а Сильвия оказалась именно мастером, неважно уже, свою ли силу и умение она пустила в ход или же заёмную), как правило, проигрывает нанёсший первый удар – как и в поединке искусных магов.
Свистнул чёрный фламберг. Сильвия обрушила его сверху вниз, волшебно-лёгкий в её полудетской руке клинок, однако, оборачивался полновесным двуручным чудовищем для тех, кому выпадало несчастье подвернуться под его удар. Райна не успела и глазом моргнуть – даже она, Дева Битв, не сумела бы отразить этот выпад. Девчонка нанесла его поистине с быстротой молнии. Чёрный сполох, застонавший воздух – и всё.
Кицум не отступил. Что сделал старый клоун, Райна не поняла. Стальная петля вновь обвилась вокруг тёмного клинка, но на сей раз никакого зелёного пламени не появилось. Напротив – окружавший сражавшихся огонь сгустился и почернел. Отделявшая их от мира завеса стала ещё непроницаемей.
Странным движением заваливаясь набок, Кицум увлекал за собой и чёрный меч, и его хозяйку. Сильвии ничего не оставалось, как падать следом. Она вскрикнула, и теперь это был крик смертельно раненной птицы; она ни за что не выпустила бы из рук чёрного фламберга. Райна успела заметить, как левая рука Кицума выдернула откуда-то из складок одеяния короткий нож; клоун, похоже, собирался покончить с этим одним ударом.
…Что уберегло проклятую девчонку, понять не смог бы никто. Сильвия изогнулась в воздухе, словно кошка, падающая на все четыре лапы. Чёрный меч едва не проткнул опрокинувшегося на бок Кицума; острие фламберга распороло клоуну плащ. Сильвия ещё попыталась наотмашь полоснуть врага зачарованным тёмным лезвием, но промахнулась, и земля рядом с головой Кицума вспухла изнутри пламенеющим ярко-рыжим пузырем, увенчанным короной чёрного дыма. Ещё миг – и противники вновь стояли друг против друга как ни в чём не бывало.
Ничья. Райна видела, как потряс головой Кицум, словно втолковывая себе – да нет, нет, я, наверное, сплю, такого просто не может быть! Почему он так удивляется, подумала валькирия. Он хороший боец, очень хороший – но ведь нет и не может быть непобедимых! А этой девчонке, будь она семижды семь раз неладна, явно помогает какая-то очень могущественная магия – вот и всё объяснение. Чему же тут удивляться?
А Тави по-прежнему неподвижна, а Клара так и не приходит в сознание… Признаться, Райна растерялась. Инстинкт Девы Битв подсказывал ей, что вмешиваться в поединок Кицума и Сильвии – безумие, это не её бой и она ничем не поможет своему товарищу. Этому инстинкту Райна привыкла доверять. Он ни разу не подводил её за все долгие тысячелетия бурной жизни валькирии, ни в одной битве, где сходились многосоттысячные рати, ни в одной стычке, когда бой шёл один на один.
Воительница метнулась к Тави. Неужели я шлёпнула девочку слишком сильно, дура старая?
Нет, её удар был тут ни при чём. Тави тоже оказалась в глубочайшем обмороке, но вызвало его, похоже, её собственное волшебство. Валькирия с невольным страхом покосилась на истекающий тёмно-багровой слизью комок в пальцах Тави. Всё-таки она вырвала из кирии эту дрянь… молодец девочка. Вот только что делать теперь? Будучи сама волшебным существом, Райна никогда не практиковала магических штудий. Жизнь Девы Битв была подобна древку копья – прямая и ясная. В давным-давно забытые времена, пока ещё стоял Асгард, она носилась по поднебесью, даруя победы в битвах тем, кого счёл достойными Oдин, и не терзалась сомнениями. Потом, когда она – из числа единиц, что чудом выжили на страшном Боргильдовом Поле – разом утратила всё, превратившись в странствующую воительницу, наёмницу (ибо ни к чему иному призвания она не имела), ей тоже было не до магии.
– Тави! Тави, очнись. Очнись, очнись… дочка, – вдруг вырвалось у Райны совершенно необычное и непривычное для неё слово. – Очнись! – Валькирия затрясла Тави за плечи, однако та лишь бессильно моталась в её руках, словно тряпичная кукла.
Воительница оглянулась – Кицум и Сильвия продолжали изощряться в искусстве фехтования. Казалось, так будет продолжаться столетия. Враги нашли друг друга. Дела ни до чего в мире им больше не было.
Окружавший группу зелёный огонь мало-помалу обратился в чёрно-зелёный. Над их головами сомкнулся призрачный купол, словно несчастный мир Эвиала тщился отгородиться от дерзких возмутителей спокойствия. Закрытый мир, тёмная бездна – каким он представлялся «извне», когда отряд Клары Хюммель только приближался к нему, следуя тропами Межреальности.
Райна застыла, потерянно уронив руки. Не в её силах было привести в чувство кирию Клару или молодую воительницу Тави. Валькирии оставалось только смотреть на вечное движение, нескончаемую череду отточенных поз Кицума и Сильвии.
Глава четвёртая
Мельин. Окрестности разлома
Император стоял на самом краю глинистого рва. Рядом – дрожащая, скорчившаяся Тайде, которую он вырвал из лап неведомой Силы, не Смерти, но чего-то, стоящего даже над этой зловещей старухой. Они не помнили обратного пути. Заклятье просто швырнуло их в ту самую – или всё-таки другую? – точку, откуда невесть сколько дней назад по времени Мельина Император сам шагнул в бездну.
