– Стоять на месте! – разом закричали и Анэто, и Мегана, но послушались их только чародеи. Почти пять сотен воинов Лесных Кантонов и Салладора, теснясь, подходили всё ближе и ближе к проклятой Башне; Анэто заметил, что цепочка инквизиторов благоразумно осталась позади, но подгонять никого не требовалось. Преподобный отец Этлау на самом деле сумел повести за собой отряд.
Застоявшимся, промёрзшим людям хотелось действия. Безо всякой команды в чёрные бойницы Башни полетели десятки стрел. Самые запасливые воспользовались предусмотрительно взятыми с собой зажигательными. Пример Этлау и в самом деле воодушевил отряд. Инквизитор невредимым добежал до стен этой самой башни, будь она неладна, значит, и мы добежим!
Даже Анэто с Меганой заколебались.
Подбадривая себя воинственным кличем, первые десятки воинов ворвались на чёрную землю острова. За ними валом валили новые; крошечный островок быстро заполнялся; конечно, разом перед воротами Чёрной башни могло поместиться не больше полутора-двух сотен, но задние ряды напирали, внезапно решив, что могут остаться без награды. Самые быстрые уже добежали до стен, у кого-то нашлись верёвки с кошками, стальные крючья звякнули о края бойниц. Ещё немного, и страшная Башня падёт сама, как перезрелый плод, враз очутившись в руках осаждающих.
– Мег! – почти простонал Анэто. – Что происходит, Мег?
– Кажется, мы остались в дураках, брат, – негромко ответила чародейка. – Или же Разрушитель оказался намного умнее, чем мы думали.
Скованные дисциплиной остальные волшебники застыли у границы земли и льда, по-прежнему выполняя отданную команду и не вступая на остров. Теряли терпение даже остававшиеся позади всех инквизиторы; даже палачи на своих колымагах взобрались на плахи и дыбы, чтобы лучше видеть.
И кто-то уже полез по верёвкам вверх. Другие быстро составляли из алебард подобие лестницы. Это ведь не штурм, это развлечение. Ни тебе кипящей смолы, ни каменных ядер, ни даже простых честных мечей и стрел. Анэто увидел первую человеческую фигурку в тёмном проёме бойницы, воин – салладорский стрелок – размахивал руками, призывая товарищей следовать за ним.
Мегана выпрямилась, медленными движениями отряхивая снег с рукавиц; отряхивала она его медленно-медленно, словно это было её единственным оставшимся в жизни предсмертным желанием. Всё кончено. Все многомудрые разговоры магов оказались пустышкой, блефом, ничем. Этлау загребает себе всю славу победителя, и тяжёлая рука Инквизиции придавит не только Ордос, но даже и далёкий как будто бы от них Волшебный Двор.
А миг спустя у Башни закричали. Крик родился в чёрных бойницах, тяжёлой волной рухнул вниз, к подножию стен, к воротам, в которые уже ударил поданный из задних рядов столб, совсем недавно служивший основанием палаческой дыбы на одной из инквизиторских телег; крик рос и набирал силу, буравил сгустившийся тёмный воздух, он бросился в небо, словно запоздало пытаясь открыть дорогу назад тем, из чьих ртов он исторгнулся.
Хозяйка Волшебного Двора невольно прижалась к плечу Анэто, скользнула ему за спину. Никто не мог понять, что же случилось, кто кричит и почему кричит; вопль сменился утробным нечеловеческим воем, многоголосым и таким отчаянным, что, казалось, сами льды сейчас заплачут горькими слезами; люди отхлынули от стен, давя и опрокидывая друг друга, но было уже поздно. Чёрная башня наконец показала свой норов.
Что там было дальше, ни Мегана, ни Анэто не увидели. Казалось, все нижние бойницы Башни в один миг все разом извергли лавину сухого чёрного пепла. Свет факелов померк, полярная ночь сомкнулась вокруг каждого из людей, отрезая их друг от друга, оставляя один на один с рушащейся смертью.
Анэто слышал только шуршание пепла. Словно золу со всех пожарищ Эвиала в единый миг собрали сюда и дохнули его на дерзких, решивших, что одна только смелость способна открыть им ворота сильнейшей из земных крепостей.
Порыв ветра ударил Анэто в лицо, заставил согнуться, где-то рядом взвизгнула Мегана; ректор Академии Высокого Волшебства не растерялся, он понимал, что единственное доступное ему сейчас – это постараться понять, что же в действительности Тьма обратила против них. Воины скорее всего уже погибли, его долг…
Пепел холодный сменился пеплом горячим. Прах лез в нос, глаза, рот, Анэто согнулся в приступе мучительного кашля. Что-то ударило его в плечо – в клубящемся колючем мраке мелькнула неправдоподобно белая, словно дочиста обглоданная кисть скелета.
– Отходим! – заорал чародей, однако тотчас поспешно зажал рот рукавицей – горячий пепел заскрипел на зубах, и Анэто показалсь, что он пережёвывает сейчас прах сотен заживо сгоревших в один миг людей. Ректор Академии попытался продублировать тот же приказ заклятьем, но только куда там – откат согнул его пополам, словно в живот ему врезался самое меньшее кулак горного тролля. Простейшее заклятье отражения (обычно использовавшееся в сражениях для защиты от вражеских стрел или катапультных ядер) сработало, но кое-как. Анэто смог дышать, но не более того. Воздух вокруг становился всё горячее, тучи пепла – плотнее; милорду ректору ничего не оставалось делать, как обратиться в самое что ни на есть позорное бегство.
Пепел хлестнул ему по спине, словно сухой плетью. Под ногами захлюпала вода, и Анэто с ужасом понял, что сейчас всей их экспедиции настанет конец – донельзя банальный и обидный, спасшиеся просто утонут в ледяной бездне.
…Однако мгновение спустя он уже вырвался из пылающей тучи. Да-да, именно пылающей, потому что летучий прах из чёрного сделался тёмно-багровым, он раскалялся, и стремительно таял вековой лёд; Анэто оглянулся – вместе с ним спаслись считанные единицы. Почти все маги Ордоса и Волшебного Двора. Простых воинов не было никого.
– Наза-ад! – взвыл Анэто, бросаясь к своим – таким же обезумевшим, перемазанным сажей, в прожжённых одеждах. – Вы-тас-ки-ва-ем! Селькирк, лёд давай! Мекко, канаты! Давис, крюки! Всех вытащить, никого не оставлять!..
Кто-то ещё выбегал из пламенного облака, горели меховые плащи, люди срывали их или просто катались по льду, стараясь сбить пламя. Анэто уже бежал к краю облака, выкрикивал какие-то команды, в тучи пепла уже летели верёвки и крючья, кто-то из магов поопытнее, кривясь от боли, чертил в воздухе широкие фигуры пламенеющим остриём посоха, заставляя неподвижные тела товарищей подниматься в воздух…
И – успевали, выхватывали, выдергивали своих, гасили огонь ударами заклятий, сами едва не теряя сознание от боли, заживляли страшные пятна ожогов, поддерживая стремительно ускользающие жизни. Анэто поднял голову – Башня до половины скрылась в пламенной туче. Шагах в двадцати от магов появилась чёрная вода, лёд исчез – и спасательные работы прекратились сами собой. Двух последних маги выдернули уже прямо из полыньи – как раз тех самых двух молодых чародеев-»предельщиков», что возились со своим прибором у самой кромки проклятого берега.
– Ан…
– Мег! Жива, Тьма меня побери!..
Чародейка уже по-настоящему бросилась на шею Анэто.
– Твои все?..
