Бросив в кастрюлю вариться кусок "Чайной" колбасы, он забрался в ванну, распарился, отогрелся от осклизлой московской стужи и вылез в отмякшем, благодушном настроении, правда, испытывая некоторую неловкость от своего поведения с хозяйкой этого жилья…
Улегся на диван и включил телевизор.
Черт его сегодня дернул под пьяную руку навязаться со своим подарком к этому казаку… Он поискал глазами будильник. Завтра с раннего утра придется отвести Павла в гараж, показать машину.
Старенький телевизор гнал рекламу и мыльные оперы. И вот наконец он увидел Ольгу. Программа называлась "Мы сами с усами.". Наверное, у Вероники в лице есть черточки от Ольги и черточки от него… Опять все тот же бред. Нет у него никакой дочки, если только можно поверить Ольге. Была бы дочка, носил ее фотографию в бумажнике, как Алексеев.
Итак, клуб феминисток под названием "Мы сами с усами…" проводил ток-шоу с участием какой-то невыразительной бабенки с конопатым носом. Знаменитая ведущая напоминала в микрофон, что тема сегодняшней передачи звучит так: "Я вышла замуж за гомосексуалиста".
Ольга восседала в кресле арбитра и царственно оглядывала зал и несчастную жертву телешоу. Даже человеку, не умудренному семейным опытом, с первого взгляда становилось ясно, что "подопытная" никогда не была замужем не только за гомосексуалистом, но и вообще ни разу ни с кем не ложилась в постель. Так неубедительно звучали ее сбивчивые слова об их половой и психологической совместимости с мужем.
Подготовленные "выступанцы" задавали жене гомосексуалиста самые скабрезные вопросы, она отвечала с видом деревенской дурочки, которая путает слова "гомосексуализм" и "постмодернизм".
Потом пошли телефонные звонки. Девушка из Внукова спросила, чем кормят гомосексуалистов и как их нужно содержать в малогабаритной квартире.
Старушка из Чертанова интересовалась, дают ли какие-нибудь государственные льготы женам гомосексуалистов, как для лиц, ухаживающих за больными людьми. Шофер с подмосковного молокозавода любопытствовал, дают ли за убийство гомосексуалиста столько же, как и за убийство нормального человека.
Звонки раззадорили Скифа. Он снял трубку и набрал один из телефонных номеров, проплывавших на экране.
– Алло, девушка, вас беспокоит пенсионер из Одинцова Тимофей Парфенович. У меня вопрос к нашей дикторше Ольге Коробовой… Она всем говорит, чтоб женщины больше детей рожали, а сама такая худющая, словно ни разу и не рожавшая. Это вот как понимать ее слова?
Скиф проследил за экраном. В кабинке одной из телефонисток на табло высветился номер его телефона. Девушка ответила:
– Алло, зритель… Ждите прямого эфира. Повторяйте слово в слово тот же самый вопрос, а то я вас отключу.
Едва ведущая нацепила наушники, как тут же обратилась к зрителям:
– А вот, насколько я понимаю, еще один звонок.
На этот раз он адресован уважаемому арбитру… Говорите, вы в эфире!
Скиф, как обещал телефонистке, честно слово в слово повторил свой вопрос. Ольга засмеялась и расцвела царственной улыбкой:
– Моя фигура говорит лишь о том, что я никогда не забываю о ней заботиться. Но я давно замужем.
У меня растет дочь Ника. У нас счастливая семья безо всяких отклонений от нормы.
Скиф откинулся на подушку и удовлетворенно закрыл глаза… Вот вы и проговорились, Ольга Викторовна. Завтра же вы мне подарите фотографию дочери, которую я, как Алексеев, буду носить в бумажнике.
Глава 13
На следующее утро Скиф проснулся по будильнику с одной мыслью – взять фото Ники во что бы то ни стало.
Скиф скользнул равнодушным взглядом по фотографиям в рамочках… Кто-то будто бы в издевку вывесил на стену его фото с полковником Павловым в Афгане. Были и другие, где он с Лешей Беловым, командиром роты из его батальона…
Понятно – дают понять, что прихлопнули его в западне, как воробушка. Или же ему подают какой-то знак те парни, которые направили на эту квартиру…
Но что все это означает?
Скиф перевернул фотографию, на обороте только дата: 1986 год. На других снимках себя он не увидел, зато почти везде красовался все тот же командир полка. Настоящая выставка портретов бравого героя-афганца. Вот он с веточкой, вот с девочкой… И девочка какая-то знакомая с виду. Раздвоенный, как у командира, подбородок, ямочки на щеках – дочка. У Павлова, помнится, было две девочки, он не носил фотографии дочерей в бумажнике.
Девочка чем-то походила на хозяйку квартиры.
Тетка, сестра или.., она сама и есть? На фото ей лет пятнадцать-шестнадцать, теперь должно быть двадцать семь. Что-то не очень на эти годы выглядела та женщина, но все же… Этого еще ему не хватало: вперся в квартиру к дочери бывшего командира, который, можно сказать, спас его от "пятнашки", отправив до начала следствия и ареста из Афганистана в Союз. Да еще нахамил ей. Хорошенькая благодарность.
Скиф решил сегодня же разыскать полковника и извиниться перед Аней. В квартире напротив на его звонок никто не ответил, и он как оплеванный вышел из подъезда.
* * *
У кинотеатра, рядом со станцией метро, выстроились уличные торговцы. Скиф прошелся сквозь строй торгашей, купил пачку самых дешевых американских сигарет и нырнул в подземку.
На темном стекле вагона в метро ему рисовались фотографии незнакомой девчонки. Он попытался представить себе фотокарточку его Вероники. Так и вглядывался в темное стекло до самой Кольцевой.
Пересев на Кольцевую, он снова уставился в темное стекло… Отражения трех парней за его спиной показались ему слишком знакомыми: вислоухая ушанка, лыжная шапочка и вязаный берет. Они ехали за ним от самого кинотеатра.
На станции "Парк культуры" Скиф выпрыгнул из вагона, пробежался по перрону и еле успел запрыгнуть в другой вагон. Из троицы за ним поспела только лыжная шапочка, перед двумя топтунами захлопнулись створки дверей.
Топтун в лыжной шапочке снова дышал в затылок.
Хиленький весь из себя, с вытянутым, как у ищейки, лицом и улыбочкой, которая открывала с боков прекрасные зубы.
Недалеко от "Кропоткинской" Скиф обернулся к нему:
– Вы не сходите? – Быстро вытащив из кармана свой бумажник, он резко заломил руку топтуна за спину и вложил его ему в потную пятерню. – Граждане, берегите деньги и документы!.. Я поймал карманника.
– Блин, что ты лепишь, сука долбаная? – реакция последовала незамедлительно.
Пассажиры, как бабочки от тени, выпорхнули из вагона. Скиф врезал ищейке короткий прямой с левой, ткнул его лицом в свое колено и успел выскочить в закрывающуюся дверь. Хиленький с виду топтун оказался живучим, рванулся за Скифом, но двери прищемили его вытянутую физиономию.
