Лямка разведчика-нелегала не дала в свое время Инквизитору возможности иметь семью и детей. Вся его семья – он сам и его огромный бладхаунд. Единственная в мире собака, не умеющая лаять и не относящаяся к волчье-шакальей группе. Впрочем, и самого Инквизитора трудно было отнести к какому-либо распространенному человеческому типу. Как и его пес, он не относился к породе "волчье-шакальих", заполонивших ныне коммерческие офисы, модные тусовки и коридоры власти. В Максиме Шведове, в этом строптивом мужике. Инквизитор увидел как бы самого себя в молодости и обрел надежду на свое продолжение, пусть не в генетическом, а лишь в духовном плане.
С продуманной ненавязчивостью он передавал Шведову свой богатый опыт разведчика, понимая, что тот обречен провести всю жизнь на переднем крае борьбы. По этой причине именно Шведову не прощал малейших ошибок.
Сегодня с утра он просмотрел сделанную группой Шведова видеозапись стычки покойной журналистки Коробовой с бывшим генералом Костровым на собачьей выставке в Лужниках.
"Ничего нового эта видеозапись не дала, – размышлял он. – Про партнеров по бизнесу с оружием – ни слова. Про покровителей и поставщиков – тоже. А историю с афганскими наркотиками мы и без них знаем".
При коммунистах о том, чтобы довести до конца расследование той грязной истории, нечего было и думать… Причастность к ней Кострова и некоторых других поначалу вызвала праведный гнев руководства, но он сразу испарился, когда Инквизитор назвал всех остальных фигурантов – партийных бонз и политиков.
Ставшие известными общественности некоторые эти факты тогда цинично повесили на офицеров десантного полка, дислоцированного в Афганистане, и дело прикрыли. Дело Кострова по наркотикам тоже было спущено на тормозах, но у Инквизитора на этого фигуранта была своя точка зрения – скоро он положил на стол руководства разработку новых его махинаций с недвижимостью в особо крупных размерах.
Из Нижнетагильской зоны № 13 Костров, однако, скоро вышел. Еще бы: за два года некоторые фигуранты по наркоте переместились в еще более высокие кабинеты. А после очередной реорганизации правоохранительных органов непостижимым образом испарились и оба "дела" Кострова.
И теперь, занимаясь "кавказским следом" поставок оружия в Чечню и другие "горячие точки", Инквизитору приходилось заново отрабатывать связи его в коридорах власти. Он полагал, что бывшие подельники Кострова по афганскому опиумному делу, с тех еще пор повязанные круговой порукой, имеют непосредственное отношение к нелегальной торговле оружием. По опыту жизни он знал, что черного кобеля не отмыть добела.
Давая санкцию Шведову на съемку Кострова на собачьей выставке, Инквизитор рассчитывал на то, что тот, почувствовав явную угрозу, в панике бросится за защитой в коридоры власти, и тогда можно будет вычислить, кто из сильных мира сего причастен к поставкам в Чечню оружия и пластида. Но, к его удивлению, Костров никуда не бросился. Почему? – ломал голову Инквизитор.
Для него не было секретом, что след от хозяев высоких кабинетов тянется через Кострова за рубеж, к Виктору Коробову. Но тот в Швейцарии, и за жабры там его не возьмешь. Он даже не приехал на похороны родной дочери.
"Знает кошка, чье мясо съела!" – думал Инквизитор.
Явно заказная авиакатастрофа дочери Коробова путала все карты Инквизитора. Кто ее убрал?
Не найдя ответа на мучившие его вопросы, он приоткрыл дверь кабинета и приказал вытянувшемуся помощнику:
– Полковника Шведова ко мне.
Шведов появился через несколько минут.
– У меня на столе афганское дело Скифа по угону вертолета. Бумаги по амнистированию… В них, кстати, ни слова о его супружеских отношениях с Ольгой.
– Значит, кто-то в свое время позаботился об этом .
Они развелись сразу после суда над Скифом, по его настоянию.
– Чтобы не портить ей журналистскую карьеру?
– Вероятно… Но ее брак с Мучником не более чем деловая сделка между Питоном и Мучником-старшим, подпольным советским миллионером и его партнером по ряду сомнительных сделок.
– Смотрю, Шведов, ты основательно проштудировал жизнеописание сербского национального героя Скифа… А на духу, он – стоящий человек?
– Скиф – человек чести и слова, – ответил Шведов. – Испытания не ожесточили и не сломали его.
К недостаткам можно, пожалуй, отнести то, что он теперь никому не верит, в том числе и нам. Надеется только на себя. Ну, может, еще на боевых друзей.
– Говоришь, он надеется только на себя, а нам не верит? – с интересом переспросил Инквизитор. – Откуда такой вывод?
– Опасаясь Интерпола, которым его шантажирует Костров, Скиф живет по фальшивым документам на фамилию некоего Луковкина. Я предложил ему помощь в оформлении паспорта на его настоящую фамилию. Отказался наотрез, а зря. Подлинный паспорт ему сейчас ой как понадобится.
– Зачем?
– Незадолго до гибели Ольга Коробова перевела свое немалое состояние на их общую дочь и до ее совершеннолетия сделала его управителем этого состояния. Как же он вступит в управление под чужой фамилией?
"Может, Коробову все же убрал кинутый ею Мучник?" – выслушав Шведова, снова подумал Инквизитор.
Он уже знал из оперативных материалов, что зарубежная недвижимость и активы Коробовой и Мучника были оформлены на одну Коробову. Криминал часто прячется за подставных лиц. Но что-то мешало Инквизитору принять такую версию.
– Почему она сделала управителем Скифа, а не своего цюрихского папашу? – хмуро спросил он. – Тот к совершеннолетию внучки удвоил бы ее состояние.
– Чужая душа – потемки, – неохотно ответил Шведов. – Тут не все мне ясно, товарищ генерал.
Шведов достал из кейса и протянул Инквизитору два сложенных вместе листка:
– Прочитайте вот это.
– Что это? – прочитав их, раздул ноздри Инквизитор.
– Одно – подлинное письмо Ольги Коробовой Скифу, Скворцову Игорю Федоровичу, отцу ребенка, написанное ею в день своей гибели, а другое – искусная подделка, подброшенная людьми Фармазона в багажник его машины.
– Людьми Фармазона – не ошиблись? – вскинулся Инквизитор, перечитал последние строки подлинного письма Ольги: "Умоляю, не отдавай Нику моему отцу! Не отдавай Нику моему отцу!!!"
Зарябило в глазах… Значит, след по поставкам оружия со складов ЗГВ на Кавказ и Ближний Восток и убийство журналистки Коробовой как-то связаны между собой и.., и, страшно подумать, ведут к ее родному отцу…
– Откуда взялось подлинное письмо Коробовой? – поднял он на Шведова глаза.
– Из домашнего сейфа генерала Кострова, – смутился тот. – А ему Кулемза оставил отличную ксерокопию.
Инквизитор покачал головой и спросил в упор:
