– Анюта, – сказал Скиф, – поезжай домой на метро, а нам еще в одно место заехать надо.
* * *
Южный ветер, пришедший вслед за метелью, теплым языком вылизал мостовые города, но тут, в дачном пригороде, снег лежал не только в лесу под деревьями, но и грязной кашей летел из-под колес автомобиля.
"Мерседес" и "жигуленок" разом притормозили у восточного замка с кирпичными минаретами.
– Лопу надо взять с его станичниками, – сказал Засечный. – Подстраховали бы.
– Лопа к Алексееву двинул. Мы с тобой вдвоем справимся, – ответил Скиф. – Дорожка накатанная.
Загляни-ка на черный случай к Ворону. Скажи, обедать придем. И обрисуй парой слов ситуацию, пусть подстрахует, если что. Иди, я тут за воротами понаблюдаю.
Засечный выбрался из машины и направился к дому напротив по утопающей в талой воде дорожке.
* * *
В просторной каптерке двое стражей покоя Серафима Мучника резались в замусоленные карты. Голые девицы на рубашках карт от этого выглядели немытыми, как бомжицы в санпропускнике.
Скиф перемахнул через забор и плюхнулся в осевший сугроб прямо под носом у серой поджарой овчарки. Пес рвался к нему, нервно обнажая клыки в злобном рыке, готовый вцепиться в горло нарушителю, но что-то его удерживало от последнего решительного рывка.
Скиф не стал делать резких движений, медленно выпрямился и спокойно сказал:
– Фьють, серый! Тебя здесь не кормят, чтобы злее был? Успокойся, зверь. – Он полез в карман, вытащил носовой платок, чтобы утереть кровь на руке, ободранной о колючую проволоку. Пес потянулся к нему мордой, принюхиваясь. Делал он это основательно: обнюхал всю землю под Скифом, его самого и платок в руке. Потом сел напротив и негромко тявкнул, словно поздоровался.
– Ах ты, шельма! – потрепал его по холке Скиф. – Узнал платок хозяйки. Ласки не видишь, серый разбойник.
Пес жмурил глаза и терпеливо сносил приставания человека со своей нежностью.
Потом Скиф еле слышно присвистнул и повел его к привратницкой сторожке.
Дверь в каптерку медленно отворилась, и сторожа увидели на пороге бородатого незнакомца с собакой.
– Ты откудова, мужик? – спросил тот, который плутовато сдавал карты.
– Оттудова… – Скиф ткнул рукой куда-то в сторону, потом повернул ладонь налево, затем направо.
Оба сторожа внимательно следили за замысловатыми движениями его правой руки, соображая маршрут.
– А чо там потерял? – спросил тот, которому сдавали карты.
В это время его напарник умудрился поменять местами слои карт на колоде.
– Что нашел, говорите? – Скиф пожал плечами. – Я сам не разобрался, что за штука. Глядите…
Он протянул им сжатый кулак, и подпитые охранники даже привстали с табуреток, чтобы увидеть, что же там интересного в кулаке.
Скиф разжал пальцы – на ладони лежала обыкновенная граната-"лимонка".
– Стволы на пол! – так громко заорал Скиф, что собака сначала прижала уши. Затем поддержала его громким лаем.
Первый сторож сразу выбросил пистолет, второй попытался выскочить через другую дверь, но пес вцепился ему в руку.
– Тихо, не орать! Нежный какой, собачка царапнула – он сразу в панику. Марш оба в кладовку, и сидеть там тише мышей.
Скиф припер оббитую жестью дверь железным ломом и свистнул собаке:
– Ко мне! Показывай, где твой хозяин обретается.
Мы его вмиг вычислим в его лабиринте.
Человек с собакой вышел из дежурки у ворот и направился к центральному подъезду, за стеклянными дверями которого брезжил далекий свет.
Пес повел Скифа в цокольный этаж, весь отделанный кафелем и отведенный под бани и бассейны.
В прекрасном бассейне с голубой водой, отделанном золотыми изразцами с купидонами, колыхалось необъятное брюхо, может быть, будущего отца нации.
Завидя Скифа с собакой, Сима пронзительно завизжал и чуть не захлебнулся, выкрикивая с бульканьем:
– Волк – чужой! Фас его!!!
– Волк сам чужой на твоей псарне, – сказал Скиф.
Сима все-таки выбрался к спасительной лесенке, тут-то его Скиф и схватил за волосы.
– Говори, тварь, ты Ольгу убрал? – Скиф с силой окунул его голову под воду и подержал там с полминуты.
– Я все ссскажу.., не топи, – отплевываясь, выдохнул, вынырнув из воды с выпученными глазами, Сима. – Костров это… Он, Костров…
– Генерал, что ли?..
– Он такой же генерал, как я фраер. Фармазон он гнойный, два года Тагильской зоны за ним. Кккосит под генерала. Вввыперли его в девяносто втором из Конторы… Ольгу он убрал, сссукой буду.
– За что? – Скиф снова накрутил его волосы на кулак.
– Не знаю.., отпусти… В натуре не знаю! – орал Мучник. – Она сама с ними повязана, с синими. На их бабки фирму открывала.
– Где моя девочка?.. Где Ника? – строго спросил Скиф.
– Я ни при чем!!!
– Спрашиваю в последний раз – кто?
– Тоже Костров, старший. Он для этого моих "быков" увел. Переманил, скотина, понимаешь, переманил.
– Как это переманил?
– Хряк и Бабахла ссучились за его баксы. Ой, не топи, я захлебываюсь!.. Они и меня завалить хотят, потому что я все знаю о костровском фармазонстве и его подельниках.
Сима уже захлебывался не от воды, а от страха.
– Кому ты на хрен сдался!..
Скиф брезгливо оттолкнул его от себя и вытер руки носовым платком.
– Чего тебя топить – дерьмо не тонет. Но если с девочки хоть один волос упадет, тебя, блядь Косоротая, с Костровым на одной шворке вздерну.
Наверху ему почудились чьи-то шаги и голоса.
– Пса я забираю с собой. Не место порядочной собаке в твоем борделе.
– Забирай что хочешь. Здесь все твое, – всхлипнул Сима. – Дом оформлен на Ольгу.
Волк ответил радостным повизгиваньем.
Глава 29
От респектабельного вида генерала Кострова, вышедшего из подъезда своего престижного дома на Сухаревке, Кобидзе оторопел поначалу и, спохватившись, распахнул перед ним дверцу иномарки. Под наброшенным на плечи длинным, до пят, замшевым пальто Кострова был парадный смокинг и галстук-бабочка, а на пальце левой руки сверкал украшенный алмазами платиновый перстень.
"Целое состояние в цапке! – пронеслось в голове Кобидзе. – Эх, удалось бы Романову раскрутить плешивого!.."
