Как только он обрисовался в лунном свете на пороге, притаившийся за дверной притолокой Костров профессионально нанес ему удар рукоятью пистолета в висок. Ас афганских гор отдал богу душу мгновенно.
Не зажигая света. Костров извлек из тайника в кирпичной кладке дома несколько пачек долларов, узелок с бриллиантами и кипу зарубежных паспортов.
После этого поставил рядом с телом Кобидзе канистру с бензином и взрывное устройство с часовым механизмом…
Через полчаса Костров был уже в аэропорту Внуково.
А еще через полчаса, купив по подложному дипломатическому паспорту билет на ближайший рейс на Одессу, был уже в самолете. При взлете он увидел в стороне Одинцова пламя над своим домом.
"Опередил я тебя, проклятый Инквизитор, опять опередил!" – подумал Костров с ликованием и, сунув под язык таблетку валидола, потер влажные ледяные руки.
Глава 30
Ворон принял известие о похищении Ники внешне спокойно, но кто знает, как ему давалось такое спокойствие.
Скиф наотрез отказался от услуг воровского мира и людей Ворона. Было решено, что они справятся надежно спаянной тройкой – Скиф, Алексеев и Засечный.
– Мы съездим в Калугу за Сашкой, – сказал Скиф. – А тебе, дед Ворон, похитители обязательно позвонят. С тебя и с меня деньги будут требовать, из Симы все равно ничего не выбьешь.
– В Киеве у меня самые надежные повязки, – сказал Ворон. – Мне бы с вами поехать.
– Зачем тебе старые кости трясти? Какой из тебя воин, грей свой ревматизм на печи да Баксика воспитывай на отрицательном примере.
Ворон покачал головой и хитровато искоса глянул на Скифа:
– Даю тебе, Скиф, спутниковый телефон. Даже два аппарата, но на один номер. Вот номер. Ничего мне от тебя не надо, прошу только об одном: звони мне по три раза в день. Меня не будет – говори в автоответчик. Говорить можно все открытым текстом – аппарат сам кодирует и расшифровывает. Я эту штуку у одного отставника-гэбэшника сменял.
– Ну-ка давай испробуем, – Скиф взял телефон и набрал номер. – Алло, мне Геннадия Васильевича, будьте добры… Нету?.. Тогда оставьте ему мой новый телефонный номер…
Скиф продиктовал номер, и не успели они выпить кофе, как зазвенел спутниковый аппарат. Звонил полковник Романов.
– Алло, Василий Петрович. Только что в наше ведомство позвонили по телефону из Киева какие-то злоумышленники. Похищена ваша дочка с целью получения выкупа. Выкуп огромный. Вам ничего предпринимать не надо, мы все возьмем на себя. Только постоянно держите нас в курсе любых телефонных звонков или других сообщений.
– Мне ехать к вам?
– Повторяю, вам никуда выезжать не нужно. Я все беру на себя. Люди в Киеве уже поддерживают с ними постоянную связь. Звонки идут из телефонов-автоматов. Голоса изменены.
– Без меня ваши люди все загубят, – убежденно ответил ему Скиф.
Засечный кивком подтвердил это.
– Наши люди – профессионалы. Операцией по спасению ребенка руководит сам генерал Костров.
– Ха-ха! – зло хохотнул Скиф. – Не сам ли ваш "генерал" организовал киднеппинг?
– Отдаете себе отчет, что говорите?
– Вполне. Ваш экс-"генерал" – бывший зек. Уголовник.
– Кто вам сказал такую глупость?
– Классическая музыка навеяла…
В трубке повисла тишина.
– Что же молчишь, Романов?
– Не подумайте плохого, – растерянно произнес тот. – Но я не могу открыть некоторые служебные тайны. Прошу поверить мне на слово, что в этой ситуации Костров работает на нас – речь идет о жизни ребенка. Он тоже отец. Кстати, мы отправляем в Цюрих вашу бывшую тещу, бабку Вероники. На всякий случай. Если придется переоформлять банковские счета. Но главное – похитители требуют конфиденциальной встречи с вами с глазу на глаз, тоже в Цюрихе. Речь, очевидно, о том, чтобы заставить вас в присутствии адвоката Ольги переписать на них завещание, оформленное на вас.
– Как ты это представляешь себе, Гена? Ольга-то сделала завещание на Скворцова Игоря Федоровича, а я – Луковкин Василий Петрович, просекаешь?
– Черт, об этом я не подумал! – вырвалось у Романова. – На паспорт уйдет дня три… Время надо еще на зарубежный паспорт и визу в Швейцарию…
– Неужто Контора твоя стала такой хилой, что не может сделать загранпаспорт и визу в один день?
– Будем думать, что можно сделать в такой ситуации, – загробным голосом произнес Романов. – Прошу вас сидеть на телефоне и ожидать моего звонка.
В динамике раздались длинные гудки. Минут пять никто не шевелился, словно зачарованно слушали не электронные гудки, а волшебную музыку.
– Паспорт, Скиф, они тебе сделают, будь спок, – нарушил молчание Засечный. – А в аэропорту в Швейцарии Интерпол тебя под белы руки и в самолет до Гааги…
– Что-то здесь не то, – сказал с сомнением Скиф. – Гэбэ захотело сдать меня Гааге, чего проще: вяжи здесь и в самолет… Ребенок-то при чем?
– Не гэбэ тебя захотело сдать, – покачал головой Ворон. – Не их мозги тут петрили. И Ольги твоей бабки поиметь, и тебя употребить… А чтоб ты с крючка не сорвался, живца придумали, гниды!.. Хитро?
А вот про ксиву твою не допетрили… Костров так бы не прокололся…
– О чем каркаешь, птица вещая? – уставился на него Скиф.
– О том, что блядь Косоротая про Кострова на твои уши лапшу вешал, – ехидно сказал Ворон. – Тут, помяни мое слово, фартовой уголовкой пахнет и еще чей-то дух вонючий есть. Ехать вам надо, мужики, пока они тут допетривать будут, как ксиву нарисовать, неуж не понятно?
* * *
На следующий день после громыхнувших в Москве событий Виктор Иванович Коробов в Английском клубе Женевы, хранящем память о Байроне и русском князе Горчакове, с интересом внимал только что приехавшему из Москвы экс-фавориту. Тот хоть и был в свое время выгнан из Кремля за интриги против царствующего дома и вроде бы за махинации с государственными ценными бумагами, но аппетита от этого явно не потерял.
То, что в новой России процветает традиционное чиновное мздоимство и казнокрадство, не было новостью для Коробова, но экс-фаворит с шутовскими ужимками рассказывал скабрезные истории, царящие в высших эшелонах власти. Коробов поначалу принял его рассказ просто за неумный треп, но экс-фаворит сыпал такими громкими фамилиями и чинами, приводил такие подробности, что Коробову стало не по себе.
И еще он подумал: этот хлюст наверняка примчался из Москвы торить дорожку на дружбу с ним… Такие всегда умеют держать нос по ветру.
– И сколько еще твои знакомцы продержатся? – спросил он его в лоб.
