– Они не ответят, – печально ответила Рыся на его признание. – Когда отказались от меня. И… отдали тебе.
– Ты жалеешь?
– Я?! Ты что, папа! Ты подарил мне жизнь, свободу, цель. Я научилась… да всему научилась! Только целоваться пока не умею… – добавила она, стрельнув глазками в Фейруза, немедленно залившегося краской.
Фесс невольно усмехнулся, погрозив Рыси пальцем.
На границе Салладора горы резко повернули на восток, уступая место бескрайней равнине замекампских степей. Север закрыли лесные чащобы; и Фесс вновь, в который раз поразился могуществу сотворившей Салладор магии: пустыня кончилась, словно обрезанная ткань. Последние барханы, уже покрытые примученной травой, всего один полёт стрелы – и уже зеленеют кустарники, за ними стройными рядами поднимаются древесные кроны.
Несколько шагов – и ты в Мекампе.
Даже ещё резче, чем это было, когда Фесс шёл на юг со скамарским отрядом. Тогда потребовалось целых два дня конской скачки, чтобы пересечь сухую степь; здесь же хватило сотни сажен.
Разумеется, марш немалого войска не мог остаться незамеченным. Скамары бдительно стерегли свой южный рубеж. Оставалось надеяться, что у них хватит ума не ввязываться в открытый бой.
Здесь становились бесполезны таланты Рыси. Птенцы растворились в лесном сумраке.
– Никуда не денутся, – уронил некромант в ответ на робкий вопрос Фейруза. – Старшая не из тех, что станет прятаться. А скамары – не из тех, кто пропустит её, не задав всяких вопросов. Мне этих бедолаг-разбойников уже заранее жаль.
Насколько помнил некромант, прошлый раз они вместе со скамарами выходили к салладорскому рубежу много западнее; здесь, в дальнем «углу», смыкались границы Мекампа, Салладора и Дикого Поля – простора замекампских степей, где нет ни закона, ни порядка, кроме лишь одного – права сильного. Фесс надеялся, что скамарских поселений на их пути не окажется.
Поури пришлось разделиться на несколько отрядов – дорог через лесную чащу не было, пробирались звериными тропами, редко когда попадались проплешины старых пожарищ. Местность казалась необитаемой; молчание лесов угнетало, Фессу постоянно мерещились зло сощуренные глаза лучников, притаившихся в высоких и пышных кронах.
Здесь ещё властвовала зима. Не такая свирепая, как у Чёрной башни или в Эгесте; защищавшая Салладор магия в какой-то степени прикрывала и ближнюю полосу мекампских земель. Могучие лесные великаны стояли нагими, под ногами – толстый коричневый покров опавшей листвы. Тёмно-зелёные копья елей смыкали ряды, теснясь по склонам глубоких оврагов; журчало множество ручьёв, словно вытесненная силой из салладорской пустыни вода наконец-то нашла дорогу к свету. На холмах раскинулись обширные рощи грабов и буков, среди пожухлой травы кой-где поднимались замшелые каменные бабы, неведомые божки замекампских кочевников – некогда здесь тоже простиралась степь, однако лес наступал, и племена свободных всадников уходили дальше на восток, оставляя в добычу осёдлым жителям изваяния своих покровителей, так и не сумевших защитить поклонявшихся им. Дальше к западу мекампское пограничье было населено куда гуще; порою ручей, подмывая крутой бок древнего холма, открывал свету золотую жилу. Здесь щедро родила земля, но рачительные хозяева не торопились сводить леса подчистую – имея под боком, с одной стороны, Салладор, а с другой – покорный аркинским клирикам двор Агранны, не стоило собственными руками лишать себя самой надёжной крепости, где можно не только укрыться с домочадцами и всем скотом, но и прокормиться даже в голодную пору зимы.
Фесс помнил, что здесь начинались торные пути на север; птенцы наверняка постараются выбраться на какой-то из трактов. Если, конечно, Старшая не окажется умнее и не постарается провести их незаметно, сквозь чащи.
Она постаралась. Следы её отряда исчезли, стоило им лишь пересечь границу. Неутомимые поури по слову своей Ишхар, словно гончие псы, обшарили близлежащие леса на день пути – никого. Обнаружилось, правда, две деревеньки на северо-западе; карлики их не тронули, сдерживаемые строгими приказами Ишхар.
Оставалось лишь двигаться в прежнем направлении – на северо-северо-запад, надеясь, что Старшая не повернула в куда более обжитые части пограничья, ближе к морскому побережью.
После двух дней пути сквозь Мекамп они нашли птенцов.
…Рысь в очередной раз перекинулась, взмыла высоко в холодное зимнее небо и почти сразу же камнем низринулась оттуда, вернувшись в человеческий облик чуть ли не раньше, чем коснулась земли.
– Пожар! – выдохнула она. – Деревня горит…
Рысь порывалась отвезти Фесса туда на спине, однако некромант решительно покачал головой. Выдать присутствие дракона – это расписаться перед Инквизицией: «Я тут!» Войско поури формально ничем с ним не связано; а вот жемчужнокрылый дракон…
– А отчего мыслью не сказала? – поинтересовался Фесс, когда драконица пришла в себя.
– Н-не знаю… – замялась она. – Чтобы никто не услышал, наверное.
– Ты думаешь, нас кто-то слушает? Снова Сущность?
– Н-нет… – Рыся состроила досадливую гримаску. – Пап, я бы сказала, честное слово! А так… ну, просто боюсь.
К сожжённой деревне они подошли по всем правилам военного искусства, охватив её с четырёх сторон. Однако предосторожности оказались напрасны.
Закопчённые печные остовы да обугленные нижние венцы – вот и всё, что осталось от селения в два десятка дворов. Тоскливо скулил одинокий пёс; при виде Рыси (даже в человеческом облике) бедняка дико взвыл и, поджав хвост, ринулся наутёк.
– Чувствует… – проворчала Рыся, проводив пса долгим взглядом.
– Что тут случилось? – широко раскрытыми глазами обвёл пожарище Фейруз.
– Да чего гадать? – откликнулась драконица. – Смотри сам.
Возле остатков сгоревшей изгороди они нашли тело мужчины. Безногое тело. Ноги ему не отрубили и даже не оторвали – их сожгли. Из кошмарно выглядевшей обугленной плоти торчали чёрные пеньки костей.
– Магия, – проворчал Фесс, склоняясь над погибшим. Не требовалось многих усилий, чтобы почувствовать тот самый «подарок Салладорца».
Как бы то ни было, село не сдалось без боя – безногий мужчина лежал рядом с закопчённой саблей, то тут, то там торчали воткнувшиеся в землю стрелы, чудом пощажённые пламенем. Нашлись и другие погибшие – все с оружием. Женщины с детьми то ли успели спастись, то ли сгорели в собственных домах.
Вернувшийся из могилы Салладорец приступил к очищению Эвиала от слишком расплодившихся людей и одновременно – к освобождению бессмертных душ от тягостных вериг плоти. Или это возможно только после трансформы?..
Проворные поури обыскали пожарище. Тридцать погибших.
Все – мужчины. Все пали сражаясь. Ни одного птенца найти не удалось. Растянувшиеся цепочки поури потекли прочь – делать здесь больше нечего. За ними последовал и некромант с двумя спутниками.
