Ноги проваливались, вернее, Кларе это казалось. На самом деле она, конечно, не двигалась с места. Льющийся со всех сторон свет померк, но не наступило и благодатной тьмы, дарующей покой и отдохновение. Полусвет и полумрак, полуявь и полунавь, всё вместе – и всё порознь. Клара чувствовала, как под ногами разматывается невидимый волос, по которому ей предстояло пройти, не сорвавшись. Она шла – а в голове сами собой выстраивались схемы заклинаний, являясь невесть откуда; Клара не успевала дивиться собственной сообразительности. «Неужели это я настолько хорошо училась в Академии, что в нужный момент вспомнила всё услышанное на лекциях два с половиной столетия назад?..»
Ей становилось нечем дышать – и в памяти услужливо всплывали нужные заклинания преобразования материи. Под ногами истаивала опора – чары обращали физическое тело в дух и сразу же обратно, ибо тварный мир порою губителен для тонкой сущности призраков.
Когда же она поднялась обратно на астральный, не существующий ни в одном из миров Упорядоченного холм, перед ней голубым светом засверкала плавающая в «воздухе» сфера, а внутри неё просматривалось два вытянутых тёмных силуэта: Алмазный и Деревянный Мечи.
Клара сейчас тоже пребывала по ту сторону и жизни, и смерти. Она понятия не имела, что произошло с её настоящим телом там, под солнцем Эвиала. Может, ей и не удастся вернуться, но взять Мечи и остановить Западную Тьму было единственным способом исполнить её клятвы, ибо слово боевого мага… ну и так далее.
Однако она всё-таки добралась до них. Добралась до Мечей, хотя по-прежнему не понимала, как в совершенно обычном мирке могли появиться артефакты такой чудовищной мощи.
Теперь осталось только размонтировать ловушку. Клара чувствовала небывалый прилив вдохновения, самые сложные и ювелирные заклинания удавались с первого раза и безошибочно. Перебрасывая «смертные крючки» с Фесса на другие существа (какие именно, она не вникала; отчего-то в тот миг её совершенно не волновала участь тех несчастных), Клара мало-помалу убрала самые сильные «пружины».
Сияние ловушки угасло, Мечи по-прежнему плавали в пустоте, как и раньше, норовя столкнуться наконец друг с другом и выплеснуть скопленную за века ярость. Клара произнесла последние слова – и её пальцы сомкнулись на эфесах.
В следующий миг в глаза ей брызнуло солнце Эвиала. Боевая чародейка лежала на руках Райны, сжимая в руках Алмазный и Деревянный Мечи.
* * *
Мессир Архимаг Игнациус вытер честный трудовой пот со лба и низким поклоном поблагодарил Читающего. Без помощи этого загадочного существа ему нипочём не удалось бы добиться успеха столь малой кровью. Надо, обязательно надо разузнать всё, что можно, об этих существах и подружиться с ними!
Динтра стоял, скрестив руки на груди, и мрачно буравил Игнациуса тяжёлым взглядом.
– Ну вот и всё, дорогой друг (ссориться с лекарем всё ещё не время!), – точнее сказать, почти совсем всё. Мечи у Клары. Нам осталось сыграть последнюю сцену этого спектакля. После чего всё Упорядоченное окажется в куда большей безопасности, чем прежде.
– Не сомневаюсь, мессир, – отрывисто бросил Динтра. – Итак, Хюммель заполучила чудесное оружие, что дальше?
Мессир Архимаг загадочно улыбнулся.
– Немного терпения, дорогой друг, и вы всё увидите сами. Не хочу портить вам удовольствие.
* * *
Сильвия шагнула за порог Храма Океанов, и её тотчас охватил мягкий, спокойный полумрак, точно воды тёплого моря, которое ей случилось повидать лишь однажды, в единственное более-менее продолжительное возвращение отца. Крылатый воин и эльфийка-флейтистка осторожно отступили в стороны, оставляя Сильвию наедине с пространством храма. Небольшой, безо всякой вычурности и роскоши, он показался Сильвии просто бедным – никаких особенных украшений, лишь вдоль боковых стен тянулись ряды колонн. Впереди, у торца, на возвышении стоял изящный высокий треножник, на нём – дымящаяся лёгким, тотчас растворяющимся дымком чаша.
Возле чаши стоял… или нет, стояла? – Сильвия ошарашенно покрутила головой. Она не могла понять, мужчина перед ней или женщина, черты несомненно человеческого существа дрожали, размывались, изменялись – и так без конца. Всё казалось живым – свободные, ниспадающие до пола одеяния, волосы, кончики которых то касались щиколоток, то оборачивались колючей и короткой, в полпальца, порослью. Цвет их тоже всё время менялся, от снежной белизны до иссиня-чёрного, проходя все градации рыжего, русого, тёмного.
Сильвия невольно сглотнула. Чёрный Меч по-прежнему оттягивал руку мёртвой и нелепой железкой, из него словно ушла вся его злая мощь, столько раз спасавшая девушку.
– Приблизься, дорогая моя, – произнёс приятный и низкий женский голос. Сильвия робко приподняла глаза – преображения фигуры на время прекратились, сейчас перед ней застыла величественная жрица в тёмно-синем плаще, волнами скатывавшемся к золотистым сандалиям. Волосы стали цвета раскалённого песка, глаза – такие же. Маленький, твёрдо очерченный рот, высокие скулы и идеально прямой нос – Сильвия видела такие лица у старинных изваяний, когда на время затихли войны, а на престоле один за другим оказались подряд три Императора, питавших слабость к скульптуре.
Едва удерживая фламберг, Сильвия сделала несколько робких шажков к треножнику. От стоявшей там женщины исходила сила, спокойная и глубокая, как полуденное море, эта сила не нуждалась во внешних атрибутах могущества.
Женщина улыбнулась и в свою очередь шагнула навстречу Сильвии.
– Свой меч ты можешь положить. На него никто не покусится. Хотя это очень злое оружие, но…
– Это ещё и память. – Сильвия набралась смелости возразить. Женщина – Хранитель или Хранительница? – вновь улыбнулась.
– Знаю. Потому-то в твоих руках он творит не только зло. Пользуясь случаем, скажу тебе спасибо за Эгест. Я уже не могла предотвратить тот прорыв.
– Н-не стоит благодарности, – растерянно промямлила Сильвия.
– Стоит-стоит. – Хранительница (Сильвия решила пока именовать её именно так) положила на плечо девушке неожиданно тяжёлую, точно отлитую из чистого золота, ладонь. – Эвиал многим обязан тебе, Сильвия. Ты очутилась здесь не по своей воле, тебя толкнули честолюбие и горечь утраты. Я, признаться, боялась, что ты сразу же встанешь на Её сторону.
Пояснять, кто это, не требовалось.
– Но я… после того как ничего не вышло… приняла… поручение… – Сильвия покраснела до корней волос. Ей стало стыдно, как никогда в жизни, потому что она говорила с существом, не желавшим ничего для себя. Только для других.
– Ты приняла его, молодец. Ты поступила мудро. Я следила за тобой.
– Та кошка! – озарило Сильвию.
– Само собой, – улыбнулась её собеседница. – Я надеялась, что ты догадаешься. Ты очень, очень способная. Мир устроен настолько причудливо, что поступки, даже продиктованные мотивами, которые лично я бы не сочла достойными, сплошь и рядом оборачиваются своей противоположностью. В точности как с тобой.
