– Прошу тебя, выбрось его из головы, – снова сказал Сойер. – Вот увидишь, он больше не посмеет тебя тронуть.
«Я не могу выбросить из головы тебя», – хотела сказать Кейт. Однако вслух она смогла лишь произнести:
– Ужасно, что у тебя из-за меня столько неприятностей…
– Обо мне не беспокойся. Этот тип получил лишь малую толику того, что ему причитается, – сказал Сойер, недобро прищурившись.
Кейт вздрогнула. Он отстранил ее от себя.
– Не хочешь рассказать мне о нем?
– Нет. – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Пожалуйста, обними меня опять.
– Кейт, ты понимаешь, что это для меня значит? – Она еще не слышала такого волнения в его голосе.
Кейт приблизила к нему лицо. Их губы почти соприкоснулись. У нее вырвался легкий стон, а у него в тот же самый миг – низкий и хрипловатый. Его губы накрыли ее рот, и она ответила на его поцелуй с такой же неистовой страстью. Ее опустошенное сердце словно распахнулось, чтобы впустить Сойера.
Если бы она могла говорить, она бы закричала, что такого быть не должно, что она решила больше не повторять безрассудных поступков. Но охватившее обоих безумие было уже не унять.
Сойер оторвался от ее губ.
– Если мы сейчас же не остановимся, я за себя не ручаюсь, – прошептал он.
– Не останавливайся, – вырвалось у нее.
Он снова прильнул к ее губам, потом запрокинул ей голову и стал покрывать поцелуями нежную шею. Между тем его руки ласкали ее спину, опускаясь все ниже.
Ее бедра затрепетали, когда она почувствовала неудержимый зов его плоти. Ей никогда не доводилось испытывать такое вожделение. Ни один мужчина еще не ласкал ее так бережно, страстно, умело. Сойер знал, чего хотел, и брал, не обделяя ее.
– Нам мешает одежда. Я хочу видеть твое тело, – тихо сказал он.
– Нет, – слабо запротестовала Кейт. – Здесь нельзя.
– Можно. Дверь заперта.
У Кейт застучало в висках от такого непозволительного безрассудства.
Сойер молча сорвал с себя одежду, потом не торопясь раздел Кейт. Он ахнул, когда вытащил гребни из ее волос и провел пальцами сквозь шелковистые пряди. Протянув руку, он погасил настольную лампу. Фигуру Кейт освещал только лунный свет. Сойер жадно вглядывался в контуры ее тела.
– Ты изумительна. Ты просто изумительна, – восхищенно повторял он.
Кейт опьянял его взгляд. Она знала, что одного ее слова было бы достаточно, чтобы остановить его. Он не принуждал ее, но она сама уже сгорала от желания принадлежать ему.
Сойер будто читал ее мысли. Он наклонился, охватил губами ее сосок и принялся ласкать его языком, потом так же взял другую грудь. Кейт задыхалась.
Сойер приглушенно вскрикнул, когда она прикоснулась к его твердому члену и осторожно сжала его пальцами. Кейт хотела, чтобы Сойер овладел ею немедленно; волнение и недозволенность все сильнее возбуждали ее жажду страсти.
– О, Кейт, Кейт, – повторял он, как в бреду. Они опустились на мягкий ковер и сомкнули объятия.
– Сойер! – выдохнула Кейт, изгибаясь навстречу его телу. Он осторожно развел ее ноги и вошел во влажное лоно.
Кейт не могла себя больше сдерживать. Ее бедра и живот жаждали его мощных толчков, готовы были принять его горячее семя. Ей не хватало воздуха. Она впилась пальцами в его твердые ягодицы.
– Я больше не могу! – простонал он. – Прости… о…
Кейт казалось, он пронзил ее насквозь. Она что есть силы прижала к себе его бедра и услышала вырвавшийся из его груди гортанный возглас. В тот же миг ее саму захлестнула оглушительная волна. Ее губы оказались у его плеча. Она чувствовала запах мужского тела, когда сладостный трепет охватил все ее существо. Потом они лежали, не разжимая объятий и пытаясь отдышаться. Через какое-то время Сойер потерся коленом о ее ногу, и к Кейт мгновенно вернулась острота чувств.
– Кейт, – позвал он.
– М-м-м?
– Надо решить, как мы будем жить дальше.
Кейт пришла в смятение. Она хотела отвернуться, чтобы Сойер не видел ее лица, но он опередил ее: его пальцы сжали ее подбородок.
– Я не хочу об этом говорить, – запинаясь, сказала она. «Нет такого слова «мы»», – чуть не вырвалось вслух.
– Не хочешь – не надо. – Сойер тяжело вздохнул. – Тогда давай поговорим о том, кто к тебе приходил.
У Кейт упало сердце.
– О нем я тоже не хочу говорить.
На этот раз Сойер пропустил ее возражения мимо ушей.
– Кто он?
– Это человек… из моего прошлого.
– У человека из твоего прошлого должно быть имя.
– Какое тебе дело? – резко спросила она.
– Ты прекрасно знаешь, какое мне дело. – Его голос дрогнул.
– Боже мой, Сойер. – Ей все еще трудно было произносить его имя. – Если тебе обязательно надо знать, его зовут Томас Дженнингс. Больше я ничего не скажу.
Она подняла голову и заметила, что его лицо приняло отчужденное выражение, а в глазах появился угрожающий холодок. Ей не хотелось отвечать ему тем же. В конце концов, какая ему разница, кто такой Томас. Это ее личное дело. Кроме того, она уже твердо решила для себя, что сумеет отплатить Томасу за все, когда настанет срок.
– Дженнингс, Дженнингс… – Сойер явно где-то слышал это имя. Вдруг его осенило: – Слушай, не тот ли это Томас Дженнингс, которого называют телепроповедником?
Кейт тщательно избегала отвечать на его вопросы. Чтобы увести разговор в сторону, она спросила:
– Как ты здесь оказался? – «После того как я запретила тебе сюда являться», – мысленно добавила она. – Ты хотел… мне что-то сообщить?
На шее Сойера пульсировала жилка. Кейт подумала было, что он не поддастся на эту хитрость и будет настаивать на своем. Однако он ответил:
– В общем, да. Мой сотрудник побывал в окрестностях бывшего монастыря. От одной женщины ему удалось узнать имя священника, который раньше служил мессу в монастырском соборе. Теперь я разыскиваю этого священника.
– Хорошие известия. – Кейт старалась говорить как ни в чем не бывало, хотя его колено опять потерлось о ее ногу.
– Посмотрим, что из этого получится. – Сойер помолчал, потом позвал: – Кейт.
Она насторожилась, понимая, что он собирается вернуться к запретной теме. Этого она не могла допустить.
– Ш-ш, – прошептала она, приложив два пальца к его рту. С губ Сойера готово было слететь проклятие, но помимо его воли у него вырвался стон. Он взял в рот пальцы Кейт и начал их нежно и нетерпеливо покусывать. По телу Кейт пробежал ток.
– Надо уходить, – тихо сказала она.
– Скоро пойдем. – Он говорил низким, хрипловатым голосом. – Но сначала ты еще раз будешь моей.
