Сеамни ощутила внезапный приступ знакомой дурманящей ярости и впервые, наверное, по-настоящему испугалась.
Она чувствовала нечто подобное, находясь во власти Деревянного Меча. Былая Видящая народа Дану вспомнила Трошу, вспомнила, каково это было – когда тебя охватывает аура непобедимого Иммельсторна; сейчас же пришло само это чувство.
Да, она ненавидела. Ненавидела всех: Империю, людей, гномов, даже Старших эльфов – всех, кто мог оказаться у неё на пути. Такова цена победы, и Дану были согласны заплатить её; но почему всё это вернулось сейчас? Или ту же цену ей приходится платить уже за победу над отагири?
Сеамни вдруг почувствовала, как затряслись пальцы, на плечи словно бы накинули ледяное покрывало.
Деревянный Меч никогда не отпускает тех, кто хоть раз взял его в руки и по-настоящему поддался его власти. Золото, богатство, драгоценности – ничто по сравнению с властью праведной ярости и ощущения непобедимости. Уверенности в том, что творишь правое дело и, какие бы потоки крови ни пролились по твоему слову или жесту, ты окажешься прав и неуязвим.
Сеамни колотил жестокий озноб. Одни кошмары, похоже, сменялись новыми. Её глаза открыты уже по-настоящему, они больше не пропускают в её сознание безумные конные сотни кошмаров слепого беспамятства; но на выручку к осаждающим уже спешат новые.
Кошмары недавней памяти. В конце концов Белая Тень похитила её, Сеамни ничего не могла сделать, пока Гвин не пробился на выручку; но, с Деревянным Мечом в руке, она была свободна, совершенно, абсолютно свободна, свободна, как никогда в жизни. И что она сделала со своей свободой? Её сотрясло рыдание, сдержать которое она уже не сумела.
– Госпожа? – Кен-Сатар тотчас заподозрил неладное. Сеамни даже не успела отозваться.
Затопали копыта, кто-то резко скомандовал: «Дорогу!», и сердце Дану затрепетало бьющейся в силках птахой.
Гвин здесь. Как быстро…
Дверца возка распахнулась, кто-то рванул её так, что едва не сорвал с петель.
Гвин. В чёрных доспехах с царственным василиском на груди, заляпанных грязью, слипшиеся волосы почти достигают плеч, и красные от бессонницы глаза, глубоко запавшие, но яростные, как и прежде.
Плоть могла ослабеть, не дух.
– Гвин… – выдохнула она, падая ему на грудь, словно простая деревенская девчонка.
– Ты… Тайде, ты…
– Всё хорошо. Всё хорошо, – бессмысленно-счастливо повторяла она, прижимаясь к жёсткой стали нагрудника.
Он вдруг резко отстранился.
– Ты похудела…
– Гвин… какой сегодня…
– День? – Он невесело усмехнулся. – Десятое число Месяца Листьев. Весна прошла, Тайде, наступило лето. Ты пробыла без сознания…
Сеамни ойкнула.
– Ну да, долго, – кивнул Император, освобождаясь от доспехов и осторожно усаживая Дану к себе на колени.
– Расскажи мне, что было? Где мы сейчас? Тогда, на Свилле, я…
– …убила вызванную аколитами Слаша тварь.
– Да, я помню… это помню. Что потом? Где мы сейчас?..
Они говорили разом, ежесекундно перебивая друг друга.
– На западе. Отходим от Разлома по Полуденному тракту. Была битва. Битва с козлоногими. Мы… – Он запнулся, и по сердцу Тайде словно прошлись ржавой иззубренной сталью.
– Мы разбиты? – с ужасом выдохнула она.
– Мы-то? – Император как-то по-особенному сжал губы и косо глянул в сторону. – Нет, не разбиты. Но и ничего не добились. – Его щека непроизвольно дёрнулась, взгляд оледенел.
– Я ужасно долго провалялась, верно? – с раскаянием проговорила Сеамни. – Гвин, я…
– Ну и глупости же ты несёшь, данка! – фыркнул он.
– Я помню тварь на берегу… как её убила. А потом – ничего…
– Потом ты пробыла без сознания много недель, – сумрачно ответил Император. – Тарвуе остался на Суолле, а мы двинулись на запад, потому что пришла весть о тварях, поваливших из Разлома. Потом… – Он рассказывал о битве на Ягодной гряде, о Сежес, о её «травяном сборе», о появлении нергианцев, предложенной сделке и – излечении.
И только о своей собственной руке, едва не отправившей его в могилу, Император умолчал.
Тайде слушала, затаив дыхание и прижав кулачки к щекам.
– И вот мы здесь, – угрюмо закончил правитель Мельина. – Да, Сежес сказала правду. Её травы и впрямь помогли. Нерг – предал, мы не получили никакой помощи. Армия несколько оторвалась от наседающих бестий и сейчас на пути в Мельин. Позицию жаль, хорошая была; ну да ничего, можно построить новые палисады и новые рвы выкопать, но главного это не изменит. Как сражаться с океанским валом? С катящейся лавиной или налетающим штормом?..
– Магией, – тихо, но твёрдо ответила Сеамни.
– Сежес попыталась, и, клянусь Берегом Черепов, это была славная попытка. Я думал, её пламя проделает нам тут второй Разлом. Без толку. Их слишком много.
Девушка-Дану слабо улыбнулась, провела кончиками пальцев по заросшему щетиной подбородку Императора.
– Колючий… меня нет, кто тебя заставит каждый день бриться?..
– Что-что?! – опешил Император.
– Я имела в виду не просто магию. А магию крови, – прежним спокойным и даже безмятежным голосом проговорила Дану. – Нерг не зря домогался у тебя права на жертвоприношения. Могущественнее магии крови в нашем мире ничего нет. Даже Хозяин Ливня был… в общем, не смог бы с нею совладать. И… Гвин, меня ведь вылечил адепт Нерга? Скажи, как он это сделал?
Правитель Мельина поколебался.
– Да, всебесцветные приносили человеческие жертвы, – мрачно и нехотя сознался он. – Только так они смогли вытащить тебя из этой бездны. По-другому не получалось ни у кого.
– Кого же… – голос Сеамни дрогнул, – кого же они принесли в жертву?
– По счастью, никого из моих несчастных верноподданных. В расход пустили захваченных аколитов Слаша Бесформенного. Не надо, Тайде, не надо!.. Это война, а они – наши враги. Смерть каждого из них приближает нашу победу. И неважно, погиб ли неприятель на поле брани или же так, как эти. Надо сказать, пользу из их смертей мы извлекли несравненно большую. И не вздумай себя за это корить! Была б ты… другой, я просто придумал бы красивую сказку. Но ты – это ты. Это и ты, и я. Врать себе – последнее дело, Тайде, а врать тебе, даже во спасение – получается, что я вру сам себе.
– Я не корю, – прежним еле слышным шёпотом. – Просто… долг уж больно велик. Не знаю, смогу ли когда отдать…
– Ты о чём? – Он быстро взглянул ей в глаза, сощурился, понимая. – Иммельсторн. Твой поход. Опять?..
Она кивнула. Император лишь досадливо крякнул.
– Ты была не в себе. Это вообще не ты была! Кукла Деревянного Меча. Он это всё делал, не ты!
