– Но они не оставят здесь камня на камне, – упрямо возразил лекарь.
– Если наш замысел не удастся, «камня на камне» не останется от множества миров, мой дорогой. Как Падшие расправляются с непокорными, я видел собственными глазами, любезный друг. Так это всего лишь путь необходимого, меньшего зла. Чем-то всегда приходится жертвовать. Вы никогда не ампутировали руку или ногу, чтобы сохранить жизнь раненому? Вот то-то же.
– Так то раненый, да ещё и раненный совершенно особенной магией, мне неподвластной, – возмутился целитель. – А то два огромных города, мессир!
– Ну и что вы предлагаете? – раздражение Игнациуса стало неприкрытым. – Вмешаться в сражение? Явиться в белых одеждах, аки ангелы Спасителя, и начать устанавливать тут свои порядки?
– Какие порядки, о чём вы, мессир… Всего лишь дать отпор вторгшимся. Не знаю, как вам, а мне Империя Клешней не нравится. Очень. Так что я изначально на стороне её врагов.
– Я тоже, мой дорогой, я тоже. – Игнациус в шутливом раскаянии вскинул руки. – Но наша победа в конечном итоге станет победой и над Клешнями, как нетрудно понять. Так что я не склонен подвергать нашу миссию каким бы то ни было превратностям. Мы с вами, извините, не боги. Даже не бывшие и не павшие. Приходится расставлять иные приоритеты.
Динтра долго молчал, отвернувшись.
– Мессир, – жёстко проговорил он напоследок. – Мы долго были друзьями, но я не забывал своего места. Сейчас же то, что вы предлагаете, становится поперёк всего, во что я верю и чего держусь. Мы покинем вас, вместе с Читающим, и постараемся…
– Перестаньте, Динтра. Во-первых, флоты уже изготовились к бою. Во-вторых, вы туда просто не успеете, а помогать вам встать на тонкие пути я не стану. В-третьих, это просто глупо, потому что драться нам наверняка придётся – или вы забыли моё обещание помочь Эвиалу избавиться от этой напасти, так называемой Западной Тьмы? Разве я когда-либо нарушал своё слово, отступался от него? Вы долгожитель, Динтра, вы давно в Долине – разве её Архимаг хоть раз отрёкся от сказанного!
– Нет, – признал целитель.
– Тогда перестаньте, пожалуйста, портить мне настроение своим неуместным героизмом. У меня сегодня, позвольте напомнить, свидание. Не знаю, сколько их мне ещё осталось, поэтому намерен насладиться каждым. Вам, любезный друг и соратник, от всего сердца посоветовал бы не вставать в горделивую позу, а уделить внимание той же Каринке. Один золотой, вами подаренный ей «за любовь», позволил бы её семье есть досыта целых два месяца – если уж не можете одолеть свой зуд благотворительства.
Целитель вновь ответил не сразу, но голос у него звучал неестественно ровно и спокойно:
– Мессир Архимаг, я поверю вам и последую за вами. И… давайте каждый помнить свои обещания.
– Не волнуйтесь, дорогой друг, я пока не жалуюсь на память, – желчно бросил Игнациус. – Можете мне поверить, ждать нам осталось недолго. Когда Клара окажется у цели, мы вступим на тонкий путь и в мгновение ока очутимся рядом с ней. Не будь я Игнациус, честное слово!
…Чёрный фламберг упивался боем. Воздух выл и стонал от боли, воронёное лезвие не щадило даже бесплотных духов, случайно оказавшихся на его пути. Крупинки драконьего кристалла жгли руку, но сейчас Сильвия даже радовалась этой боли, она словно бы защищала юную воительницу от проклятия магов Эвиала – отката.
…Обернуться совой, взмыть над трещащей, разваливающейся палубой. Короткий рывок, крылья упираются в воздух, превращение ещё в воздухе, под ногами вновь доски, замах, ярость, боль – и наслаждение, острое и леденящее, когда чёрное лезвие прочерчивало смертоносный полукруг. Хруст разрубаемой древесины, крики людей – да, здесь хватало и их, хотя «новые зомби» составляли, наверное, три четверти армии вторжения.
Мутная волна слизи. Зловоние. Отбросы – вот что были эти зомби, собранные воедино и направляемые поистине огромной мощью, затаившейся там, за морем, откуда так недавно вернулась и сама Сильвия. Фламберг рубил корабли, и они оседали на дно ордосского порта; однако мёртвые воины в ало-зелёных доспехах отнюдь не спешили расстаться с видимостью своего существования. С муравьиным упорством они выбирались с осевших до середины мачт галер, цепляясь за обломки, бултыхались и – мало-помалу вылезали-таки на пирсы Ордоса.
Там их встретили немногочисленные чародеи – защитники города; магические щиты больше не могли остановить пущенные в упор огнешары, зомби расшвыривало в разные стороны, нагрудники и шлемы, усеянные острыми шипами, горели с шипением и треском, но, даже обгоревшие и обуглившиеся, неживые воины Империи Клешней поднимались на ноги и шли вперёд.
Сильвия ничего этого не замечала. Страсть и разрушение – это сильнее ещё не изведанной ею настоящей любви. Покончив с зашедшими в гавань кораблями, белая сова устремилась к остальным галерам, сгрудившимся на ближнем рейде.
Но здесь её уже ждали. Маги Клешней, благоразумно державшиеся подальше от судов обречённого авангарда, быстро разобрались, что к чему.
Белая сова со всего размаха врезалась в невидимый барьер; закувыркалась, полетела вниз, теряя перья, со всплеском врезалась в воду, но фламберга так и не выпустила.
– Ах вот вы как, – прохрипела Сильвия, выныривая на поверхность и отплёвываясь. – Вам бы лучше улепётывать, но вы решили драться. Отлично! Драку вы и получите!..
Она набрала воздуху и нырнула.
Но, раз вцепившись, чародеи Клешней не выпускали добычу так просто. Сильвию словно опутывали невидимые сети, она едва удержала фламберг – свой фламберг, которым крутила и вертела, словно соломинкой! Воздух горел в лёгких, так и не сумев размахнуться, она рванулась вверх, неловко и нелепо ткнув остриём меча в оказавшийся рядом осклизлый борт чёрно-зелёной галеры.
Острая вспышка боли. Левая рука, сжимавшая коробок с драгоценными крупинками, окуталась облаками пузырьков, вода словно закипела вокруг кулачка Сильвии; чёрный меч послушно прошёл насквозь через бронзовую обшивку, деревянные борта, шпангоуты, поперечные брусы и выставил жало с другой стороны.
Галера разломилась пополам, просев с тяжким «умф». Одна. Но оставалось ещё множество других. Задыхающаяся Сильвия вынырнула, отчаянно разевая рот, словно выброшенная на берег рыбка. Рядом тонула галера, немногочисленные матросы-люди прыгали с накренившейся палубы, а девушка с чёрным мечом отчаянно пыталась разорвать затягивающиеся всё туже незримые тенёта.
Биться холодно и рассудочно не получалось. Она одна, врагов слишком много. «Наллика, Наллика, Хранитель Эвиала, помоги мне!» – взмолилась Сильвия. И ответ пришёл – без слов, лёгким дуновением: «Ты знаешь, что такое ненависть и как она могущественна. Растворись в ней, дай ей волю. Это больно, страшно и плохо, но иначе нам не остановить нашествия». Великий принцип меньшего зла. …Ты ведь учил меня тому же, отец. Могуществу ярости. Справедливости силы. Ты редко появлялся, а я была совсем маленькая. Потом ты перестал приходить совсем, и я лишь недавно поняла, кем ты сделался. Сейчас я знаю, почему. Ты столкнулся с настоящим врагом, с неодолимой силой. С Крылатым Ужасом Юга, от которого наши пращуры бежали на Берег Черепов.
