– Как он умер? – спрашиваю я, все не сводя глаз с птицы.
– Автокатастрофа, – говорит Уэбстер поспешно, будто торопясь разделаться с ненужной помехой. – Оба – и он, и ваша матушка – скончались мгновенно. Опасные машины, говорю я. Это было быстро. Они не мучились, уверяю вас. Итак…
Я ощущаю боль иного рода, сокрушительное чувство одиночества, пустоты, будто во мне разверзлась бездна, которую уже никогда не заполнить. Моей матери больше нет. Уже похоронена. Больше нам никогда не свидеться.
– Это приемлемо, мистер Пирс?
– Что?
– Счет в Первом национальном банке в Чарльстоне. Ваш отец был весьма рачителен. На счету почти двести тысяч долларов.
Рачителен до безобразия.
Явственно раздосадованный Уэбстер ведет свое в надежде на отклик.
– Счет на ваше имя. Завещания нет, но поскольку у вас нет ни братьев, ни сестер, проблем не будет. – Он выжидает еще секунду. – Мы можем перевести деньги в здешний банк. – Он переводит взгляд на Хелену. – Или в Англию, буде предпочтете…
– В Западно-Вирджинский детский дом. Он в Элкинсе. Проследите, чтобы они получили баланс счета. И чтобы знали, что дар поступил от моего отца.
– Э-э, да, это… возможно. Дозволено мне осведомиться, почему?
Правдивый ответ звучал бы «потому что он не хотел бы, чтобы они достались мне», а точнее, «потому что ему не нравился человек, которым я стал». Но я не говорю ни того, ни другого – быть может, оттого, что Хелена находится в комнате, а может, потому что не считаю этого крючкотвора заслуживающим честного ответа. Вместо того я мямлю нечто вроде: «Он бы так хотел».
Он смотрит на мою ногу, подыскивая подходящие слова.
– Все это распрекрасно, но военные пенсии… довольно скудны, даже майорские. Я бы полагал, вы можете пожелать удержать немного денег – скажем, сто тысяч долларов?
– Почему бы вам не сказать открыто, с какой целью вы явились? – смотрю я на него в упор. – Сомневаюсь, что из-за двухсоттысячного достояния моего отца.
Это застает его врасплох.
– Ну конечно, мистер Пирс. Я лишь пытаюсь поделиться рекомендацией… в ваших же собственных интересах. В самом деле, именно ради этого я и прибыл. Я доставил сообщение от Генри Друри Хэтфилда, губернатора великого штата Западная Вирджиния. Его превосходительство желает, чтобы вы… ну, прежде всего он выражает свои глубочайшие соболезнования в связи с вашей утратой, фактически от имени штата и нашей великой нации. Кроме того, он хотел бы, чтобы вы ведали, что он готов назначить вас на место отца в Сенате США силою полномочий, только что предоставленных ему законодательной властью штата.
Я начинаю понимать, почему Маккои так ненавидели этих змеев в человеческом обличье
[16]
. Генри Хэтфилд – племянник Дьявола Хэтфилда, предводителя пресловутого клана Хэтфилдов. Второй срок губернатору не светит. Он сам посягал на это кресло в Сенате США два года назад, но за год до того штаты ратифицировали Семнадцатую поправку, дозволяющую прямые выборы сенаторов США и отнявшую бразды у коррумпированных законодательных собраний штатов и махинаторов вроде Хэтфилда. Мой отец был в первой плеяде сенаторов США, избранных народом. Его смерть и речи о деньгах теперь обрели куда больше смысла. Но не назначение.
Уэбстер не в силах хранить тайну слишком долго. Прислонившись к изножью кровати, он переходит на запанибратский тон.
– Разумеется, ваш статус героя войны сделает вас народным избранником. Состоятся внеочередные выборы. Как вам известно, отныне сенаторов выбирает народ, – он кивает, – как сему и надлежит быть. Губернатор готов назначить вас на пост вашего отца при условии, что вы выступите за него на внеочередных выборах и в кампании в его поддержку. Взамен он желает и дальше поддерживать вашу карьеру. Предположим, как кандидата в Конгресс. Конгрессмен Патрик Пирс – по-моему, звучит недурно. – Оттолкнувшись от спинки кровати, он озаряет меня улыбкой. – Итак, значит, я могу принести губернатору добрую весть?
Я одариваю его испепеляющим взглядом. Еще ни разу в жизни мне так не хотелось стоять на собственных двоих, чтобы отконвоировать этого демона к двери дома и вышвырнуть за порог.
– Я понимаю, что обстоятельства далеки от идеальных, но всем нам приходится подниматься до высоты положения. – Уэбстер кивает на мою ногу. – А уж с вашими… ограничениями это может прийтись в самый раз. Вы вряд ли найдете работу получше…
– Вон!
– Ну-ну, мистер Пирс, я понимаю…
– Вы меня слышали. И не возвращайтесь. Вы получили единственный ответ, другого не будет. Скажите этому бандиту Хэтфилду, чтобы сделал свое грязное дело – а может, поручил его одному из кузенов. Я слыхал, они в этом поднаторели.
Он делает шаг ко мне, но Хелена хватает его за руку.
– Сюда, мистер Уэбстер.
После его ухода она возвращается.
– Искренне сожалею о ваших родителях.
– Как и я. Моя матушка была очень доброй и любящей. – Я понимаю, что сейчас она видит мое горе, но сдерживаться больше не могу.
– Может, вам что-нибудь нужно?
Я вижу, что это непреднамеренно, но она бросает взгляд туда, где раньше у постели стояла бутылка.
– Да. Врач. Для моей ноги.
Глава 73
Ситуационный центр
Штаб-квартира «Часовой башни»
Нью-Дели, Индия
Дориан мешкал у двери, озирая оперативный пункт. С виду прямо центр управления полетами НАСА. Несколько рядов аналитиков говорят в микрофоны гарнитур и работают на компьютерах, управляющих беспилотниками. Мозаика экранов на стене показывает данные телеметрии летательных аппаратов – горные и лесные пейзажи.
Координирует поиски Дмитрий. Вид у дюжего русского такой, будто тот не спал с самого взрыва в Китае. Протолкавшись сквозь толпы аналитиков, он присоединился к Дориану в глубине зала.
– Пока ничего. Слишком большую площадь надо покрыть.
– А как насчет спутникового наблюдения?
– Все еще ждем.
– Почему? Что так долго?
– Смена орбиты требует времени, а площадь надо охватить очень большую.
Дориан с минуту наблюдал за экранами.
– Начинайте трясти кусты.
– Трясти?
– Жечь, – отрезал Дориан, поворачиваясь и ведя Дмитрия к двери, подальше от ушей аналитиков. – Чтобы посмотреть, кто выскочит. По моим догадкам, Уорнер в одном из этих монастырей. Что у нас с «Тоба»?
– Трупы на самолетах, вылетающих в Европу, Северную Америку, Австралию и Китай. Живые будут размещены в местных больницах в Индии и, – он бросил взгляд на часы, – Бангладеш через час.
