– У нас есть доллары, – небрежно замечает Канн.
– И много. Я хочу пять тысяч долларов вперед – только чтобы взглянуть на ваши тоннели. – Я смотрю на Хелену. – Если они плохо прорыты, если крепь шаткая или гнилая, я уйду с авансом в пять тысяч долларов.
– Они сработаны очень хорошо, мистер Пирс. Их рыли немцы.
– И я хочу тысячу в неделю.
– Абсурд. Вы просите королевский выкуп за крестьянский труд.
– Вздор; я слыхал, что короли, кайзеры и цари уже не так ценятся, как доселе. Но четкая субординация должна наличествовать. Она может сохранить людям жизнь, особливо в опасных местах наподобие подводных выработок. Если я приму эту работу, то, находясь в шахте, я во главе, и никаких исключений. Я не доверю свою жизнь в руки дурака. Таковы мои условия; принимайте их или уходите.
Фыркнув, Канн отставляет свою чашку кофе.
Откинувшись на спинку стула, я говорю:
– Разумеется, вы всегда можете дождаться окончания войны. Я согласен, оно не за горами. Тогда вы сможете привезти немецкую команду, если, конечно, кто-то из немцев уцелеет, но… Я уж наверняка не поставил бы на это.
– А я не приму ваших условий.
Встав, Канн кивает Хелене и удаляется, покинув растерявшегося Крейга. Невзрачный человечек встает, мгновение колеблется, стремительно вертя головой между мной и своим ретирующимся хозяином, а затем рысцой припускает за Канном.
Когда дверь закрывается, Хелена, откинувшись на спинку стула, проводит рукой по волосам.
– Боже, я была напугана до смерти, что вы собираетесь взяться за эту работу. – Она на несколько секунд устремляет взгляд в потолок. – Они сказали, что вы нужны им для какого-то научно-исследовательского проекта. Я сказала, что вы весьма умны и будете хорошим кандидатом. Знай я, что у них на уме, я бы этих прохвостов и на порог не пустила.
Назавтра, пока Хелена на работе, является Мэллори Крейг. Стоит на веранде, прижимая свою плоскую шляпу к груди.
– Примите извинения за вчерашнюю непристойную сцену, мистер Пирс. Мистер Канн пребывает под большим давлением, что ж тут… В общем, я… э-э… пришел сказать, что мы весьма сожалеем, и вручить вам это.
Он протягивает чек. Пять тысяч долларов США со счета «Иммари Гибралтар».
– Мы почтем за честь, если вы возглавите раскопки, мистер Пирс. Разумеется, на ваших условиях.
Я сказал ему, что ничуть не удивлен вчерашней беседой и что свяжусь с ним так или эдак.
Остаток дня я провожу сидя и предаваясь раздумьям – делая две вещи, в которых никогда не был силен до ухода на войну, но с тех пор весьма поднаторел. Я представлял, как схожу в этот шахтный ствол, как свет дня сменяется свечным, а воздух становится холодным и сырым. Мне доводилось видеть, как люди, только что пережившие завал или иную травму – люди сильные – ломались, как скорлупа яйца при ударе о край сковородки, как только свет исчезал. А я? Я пытаюсь вообразить это, но не узнаю, пока сам не пройду по тоннелю.
Я раздумываю, чем еще могу заработать на пропитание – мои варианты. Могу найти работу горного инженера – во всяком случае, пока не кончилась война. После этого, вероятно, горнорабочих будет много, как никогда – некоторые из освоивших это дело на войне, но гораздо больше вернувшихся с нее бывших шахтеров. Однако чтобы найти горные разработки, нуждающиеся в человеке вроде меня, придется покинуть Гибралтар – тут уж ничего не попишешь. Другой вопрос, на котором я надолго не задерживаюсь, что было бы дико добраться до Америки или Южной Африки лишь затем, чтобы отпраздновать труса в шахте и поспешно удрать.
Я смотрю на чек. Пять тысяч долларов откроют мне широкий выбор, а экскурсия по их раскопкам могла бы оказаться… поучительной… в личном плане.
Я «только погляжу», решаю я. Я всегда могу уйти или – смотря как поведет себя мой кишечник – убежать.
Я твержу себе, что, наверное, откажусь от работы, так что говорить Хелене и нужды нет. Незачем ее тревожить. Работа сестры милосердия в полевом госпитале и без того слишком напряженная.
В оперативном пункте штаб-квартиры «Часовой башни» в Нью-Дели, Индия, Слоун потер виски и бросил взгляд на стену компьютерных дисплеев.
– Мы получили спутниковый материал, – сообщил инженер.
– И? – отреагировал Дориан.
Взъерошенный специалист подался вперед, изучая компьютерный экран.
– Несколько мишеней.
– Шлите беспилотники.
Монастыри – как иголки в гигантском тибетском стоге сена, но наконец и они оказались как на ладони. Теперь уж скоро.
Глава 79
Внимательно осмотрев рану Дэвида, Кейт сменила повязку. Дело явно пошло на поправку. Скоро он встанет. У нее проснулась надежда. Кейт снова взялась за дневник.
9 августа 1917 года
Во время вчерашнего визита Крейг сказал мне, что «Иммари Гибралтар» просто небольшой местный концерн. И поспешно добавил: «Впрочем, мы часть более крупной организации с другими активами здесь, на материке, и за морем». Небольшие местные концерны не владеют половиной порта и не распространяют свое влияние за полдюжины фронтов.
Экскурсия по участку – первый признак, что «Иммари» – вовсе не то, чем кажется. Придя по адресу, указанному на карточке Мэллори, я обнаруживаю затрапезное трехэтажное здание в сердце портового района. Все вывески на зданиях заканчиваются на какую-либо вариацию из разряда «Импортно-экспортная компания», «Грузоперевозки и морской фрахт» или «Судостроение и переоснащение». Длинные названия, оживление и свежесть красок зданий резко контрастируют с тускло освещенным, с виду заброшенным бетонным строением с надписью «Иммари Гибралтар», выведенной черными печатными буквами прямо над дверью.
Внутри же ко мне сразу подскакивает грациозная секретарша:
– Доброе утро, мистер Пирс. Мистер Крейг ждет вас.
Либо узнала меня по хромоте, либо с посетителями у них не густо.
Шагая через контору, я тут же вспоминаю штаб батальона, поспешно устроенный в городе, только что оказавшемся в осаде, – место, которое поспешно бросят, как только будет отвоевана какая-то территория или в случае внезапного отступления. Место, где никто не собирается задерживаться надолго.
Крейг любезен, вещает мне, как он счастлив, что я решил принять их предложение. Как я и подозревал, Канна не видно и не слышно, зато присутствует другой человек – помоложе, лет под тридцать, то бишь примерно моего возраста, и поразительно похожий на Канна – особенно снисходительной усмешкой на губах. Крейг подтверждает мои подозрения.
– Патрик Пирс, это Рутгер Канн. С его отцом вы знакомы. Я попросил его составить нам компанию во время экскурсии, ибо вам предстоит работать рука об руку.
Мы обмениваемся рукопожатием. Ладонь у него сильная и пожатие крепкое, он чуть не раздавливает мне руку. Месяцы в постели подорвали мои силы, и я отдергиваю руку.
