– Вы на меня нагнали страху, – сказал Дэйв, глядя на дорожку.
Там стоял Алиев, обняв Джессику за плечи. Вервольф ковылял прямо к ним, и девушка явно не чувствовала себя в безопасности. Варшава поспешил к ним.
Человек-зверь остановился в паре метров от девушки. Михаил отпустил ее, Дэйв подбежал, обнял.
– Господи! – выдохнула она. – Господи…
Она шагнула прочь от Дэйва и свирепо посмотрела на Алиева. Тот развел руками как-то очень уж по-мужски, выглядя смущенным и виноватым, разом растеряв наигранную женственность.
– Пришлось тебя остановить, чтобы не убежала, – пояснил он.
– Да ты мне чуть плечо не вывихнул!
– Что происходит? – спросил Дэйв.
– Роп связался со мной по полицейскому каналу, – пояснил Алиев. – Как раз перед тем, как, э-э…
– Можешь звать меня «лейтенант», – прорычал вервольф.
– Перед тем как выпрыгнул лейтенант.
– Простите. Лодырю – ропу – следовало выбраться первым. Не сдержался я, – он скребнул когтистой ногой по гравию. – Инстинкт, что поделаешь.
Он махнул длинной волосатой лапой в сторону стены.
– Но вы только посмотрите, что они учинили! Наискось через каменную плиту тянулась надпись красной аэрозольной краской:
МАЙОР ВЕЙР ЖИВ!
– Кое у кого просто нет никакого уважения к мертвым, – проворчал вервольф.
Дэйв потряс головой, пытаясь собраться с мыслями.
– Что здесь делает робот? Лейтенант, простите, а что здесь делаете вы?
– Лодырь объяснит. Что касается меня… это мое личное дело, понимаете, о чем я?
С этими словами он повернулся, заковылял прочь и через пару секунд скрылся за углом церкви Грейфрайерс. Со стороны Кэндлмейкер-роу завыла полицейская сирена, замигал синий свет.
– Кажется, Лодырь нагнал Уилла с Карлом, – подытожил Алиев. – Столько старались и все ради пары мелких хулиганов?
Он чуть наклонил голову, прислушиваясь к доносящемуся из клипфона. Прошла пара минут, показавшихся Дэйву невыносимо долгими и нудными.
– А может, не так все и плохо, – продолжил Михаил. – Лодырь нашел поблизости пачку прокламаций. А еще…
Он замолчал, а потом воскликнул: «Ура!»
– Что такое? – спросила Джессика.
– «Паранойя» нашла их.
– Что это значит? – спросил Дэйв. Алиев потрогал нос кончиком пальца.
– Извините, подробнее рассказать не имею права. Но это значит, что мы не зря возились с этими парнями. Совсем не зря.
– Рада слышать, – отозвалась Джессика, пугливо озираясь. – От здешних красот у меня мурашки по коже.
– И как, черт возьми, нам отсюда выбраться? – спросил Михаил.
– Может, так же, как вы забрались сюда? – предположил Дэйв.
Алиев с Джессикой покачали головами.
– У ребят были «паучьи накладки» на руки и колени, – объяснил коп. – Потом они перебросили их нам. Жаль, я свои не взял.
– Я покажу вам, как выбраться, – пообещал Дэйв. Потребовалось немало подсаживаний, вставаний на плечи и подтягиваний, прежде чем все оказались по другую сторону ворот. Алиев с Джессикой огорченно рассматривали сломанные ногти и исцарапанные ладони, глядя на Дэйва так, будто виноват в этом был он.
– Паб «Франкенштейн» должен быть еще открыт, – заметил тот. – Кто-нибудь хочет освежиться пивком?
9. Грассмаркет
Инженеры фирмы «Ханиуэлл», спроектировавшие симуляторы чувств и эмоций для мозга Лодыря – те отлично работали еще до того, как проснулось самосознание и начало что-то ощущать, – по непонятной прихоти включили в их число и симулятор скуки. Правда, до сих пор Лодырю не приходилось скучать. Но ранним субботним утром он оказался в глухой улочке на задворках Грассмаркет, где доступ в Интернет, мягко говоря, барахлил.
К рассвету Лодырь заподозрил, что терзающее его мучительное чувство и есть та самая скука, предусмотренная в перечне чувств, но доселе не распробованная.
Рой микроскопических дронов уже разлетелся по Грассмаркет: крошечные камеры записывали, миллиметровые антенны вздрагивали, распознавая запахи и сканируя передачи.
Около 6:15 открылись первые закусочные, и воздух наполнился запахами лапши, острого перца, кофе и зеленого чая. Из близлежащих районов, как муравьи, поползли студенты и «белые воротнички», они хватали в забегаловках завтраки и чашки кофе, после чего спешили к трамвайным остановкам.
В 7:00 три ропа незаметно заняли позиции по углам Виктория-стрит и под аркой Каугейт. Лодырь оставался на месте.
В 9:30 начали подниматься жалюзи и открываться двери магазинов одежды и затхлых букинистических лавок. Без четверти десять Адам Фергюсон прошел по Кингстейблз-роуд к Мемориалу ковенантеров, стоявшему в дальнем углу Грассмаркет, – памятнику, имевшему примечательное, хотя и непреднамеренное сходство с мусорным баком. Инспектор встал в открытом кругу низких стен Мемориала, склонив голову, будто размышляя о мучениках.
Лодырь, испытывая еще одно новое чувство, приблизился к шефу.
– Доброе утро.
– Доброе, Лодырь, – ответил тот, изучая надпись на небольшой табличке. – Ты отлично поработал прошлой ночью.
Фергюсон глянул туда, где из щели у основания стены высовывался сантиметровой толщины пакет, завернутый в прозрачный полиэтилен, практически незаметный среди палой листвы и банок из-под пива.
– Я вижу, сюрприз еще на месте.
– Да, – подтвердил Лодырь. – Наверное, нам уже можно идти.
– Наверное, – согласился инспектор.
Он вышел из-за стен Мемориала и пошел по крутому склону Виктория-стрит. Лодырь заковылял рядом. Оба старались не замечать несущих службу ропов.
– Здесь ты и поймал их? – спросил Фергюсон.
– Чуть дальше по улице. Я заметил, что Карл Повис хотел побежать к Мемориалу, а Уилл Лэтэм уговаривал его «оставить эту затею». А я уже… успел узнать, что робот Хардкасл иногда задерживался здесь по пути домой. Так что после задержания, вернее, после вежливой просьбы остановиться, сопровождаемой оживленным размахиванием щупальцами над их головами, я решил обследовать место. Как только офицеры увели задержанных, я приступил к работе: вынул пакет и, прозрев важность его содержимого, сфотографировал через обертку первую и последнюю страницы, после чего вернул на место.
– Прозрев важность… Ты любишь выбирать выражения.
– Есть у меня такой пунктик. Ты еще хочешь поговорить о прошлой ночи?
Фергюсон сунул руки в карманы.
– Почему бы и нет? Если ты не против.
– Я очень хотел бы все разъяснить.
– Я думал, мы напарники, – обронил Фергюсон. Они добрались до конца улицы и повернули налево, на улицу Георга IV. Утреннее солнце блистало на сотнях квадратных метров карбонового стекла, покрывавшего фасад Королевского банка.
