Фесс и Эйтери оказались на земле, не медля, перекинулась и Аэсоннэ. Только теперь Безымянная обернулась к ним.
– Вы пришли, – произнёс незнакомый глуховатый голос. – Нашли меня. Не забыли…
– Как же мы могли забыть тебя, спасшую жизнь Кэру? – Аэсоннэ первая шагнула к Безымянной, вновь приняв человеческий облик. – Ты, Север и Сотворяющая вытащили его с лобного места. Такое не забывается.
– Я была создана для этого, честная драконица. Это всё, что я знаю.
Эйтери рванула сумку, сердито шипя, выдернула из гнезда какой-то пузырёк, сильно и зло встряхнула – скляница засияла ярче любого магического огонька.
Фесс, не отрываясь, всматривался в лицо диковинного создания. Нет, ничего общего с Рысью-первой, кроме разве что острых эльфийских ушей.
– Создавшая отпустила меня. Больше я ей не нужна, и моё существование бессмысленно.
– Никогда не читала, что лесной голем может так говорить и чувствовать! – боязливо шепнула некроманту Эйтери.
– Ничьё существование не бывает бессмысленно, – решительно возразила Аэсоннэ, подходя вплотную. – Тебя сотворили, тебе отдали приказ, всё верно. Но осталось тело, откуда исторгли душу. Ту самую, которой оживили тебя. Вас разделили, разрезали надвое. Разные силы, с разной целью. А теперь пришла пора сделать вас одним целым.
Фесс онемел от изумления. Аэсоннэ произносила как раз те слова, которые должен был произнести он сам.
Безымянная не шелохнулась.
– Идём с нами, – драконица осторожно тронула её за плечо. – Или будешь тут сидеть сто лет? Может, ты корни решила пустить и врасти?
– Нет, – глухо ответила Безымянная. – Я пойду с тобой, светлая драконица… делай, что хочешь. Во мне нет ничего, ни желания, ни нежелания. Если тебе нужно – делай. Я знаю, что такое страх, но никогда его не испытывала. Что нужно делать, светлая?
– Сесть мне на спину, – лаконично ответила Аэсоннэ.
…И вновь странный полёт сквозь ночь, прочерченную золотой лестницей, под отдалённый стон колоколов – мир словно вызванивал себе погребальную. Вновь молчание, становящееся томительным, почти непереносимым.
…Гном Север послушно топал следом за медленно уходящей к югу неупокоенной. Сперва он не разжимал пальцев на эфесе фальчиона; он и впрямь не помнил ни одного мертвяка, «не охочего до свежатинки». Однако на сей раз всё вышло совсем не так – подъятая брела неловко, порою спотыкаясь, но даже не поворачивала головы в сторону гнома, и мало-помалу он расслабился. Видать, правы некромант с Сотворяющей – это не просто зомби, ходячий труп с одним-единственным желанием.
Вышагивать по бездорожью Северу пришлось недолго. Зашумели крылья, и с небес камнем рухнул белодымчатый дракон; на спине его сидели трое. Трое, а не двое.
Неупокоенная остановилась, в горле у неё что-то захрипело и забулькало. Руки протянулись – прямо к третьей фигуре, закутанной в длинный плащ.
– Ну что, некромант? Ты знаешь, что делать дальше?
– Знаю, Эйтери, – отрезал Фесс, хотя, конечно, это было не так.
Неупокоенная и Безымянная шагнули навстречу друг другу. Сейчас возьмутся за руки, словно сёстры…
– Пап, если у тебя есть подходящее заклинание, то сейчас самое время. – Аэсоннэ нахмурилась, меж тонких бровей залегла складка.
Некромант не ответил; а меж тем удивительное деревянное создание и тело, лишённое души, но не пугающего подобия жизни, действительно взялись за руки и застыли, словно оцепенев. И лес затих тоже, точно боясь пошевелиться, спугнуть.
– Иди за мной, – наконец проговорил некромант одними губами. Безымянная кивнула, осторожно потянула неупокоенную за руку – и та послушно шагнула следом.
– Куда теперь, папа? – Аэсоннэ оказалась рядом, улыбнулась, взглянула в глаза – совершенно не по-детски.
– Обратно, к Сфайрату. А ты…
Драконица тихонько рассмеялась. И без долгих церемоний взяла некроманта под руку.
– Плохо уметь превращаться и выглядеть всегда так, как хочешь, – вдруг пожаловалась она. – Во всём видят второе дно, как люди говорят. А я просто подросла, пап. Драконы медленно взрослеют и ещё медленнее старятся, но вот вырасти – могут очень быстро. Если ты понимаешь, о чём я.
– Хочу верить, что понимаю, – пробормотал Фесс.
– На тебя уже набросились, я знаю. И Чаргос, и Эйтери. Те, кто знает правду о нас, драконах. Но всё равно – они не понимают. Их не было с тобой всё это время. Я… просто искренна, пап. Знаю, что для тебя – я дочь. Ты принял меня, ты был первым, кого я увидела собственными глазами, а не памятью крови. Я действительно… люблю тебя. И как отца. И не только. Видишь, как всё перемешалось… Вот, всё, сказала. – Она откинула косу назад, попыталась рассмеяться – не получилось, смех застрял в горле. – А ты хочешь спасти её, оживить, вернуть… всё понятно. Только не потому, что любишь. А потому, что виноват, она – твой позор, твой вечный укор. Ведь ты ж сейчас… – она помедлила, – спокоен. Нету в тебе…
– Не надо, – опуская голову, попросил некромант. – Не читай меня. Пожалуйста. Как говорится, я знаю, что ты знаешь, что я знаю.
– О правде сказано много красивых слов, мол, и остра она, и режет, и так далее, – грустно кивнула Аэсоннэ. – Драконы, конечно, умеют обманывать, могут солгать, как Сфайрат, – но сами не обманутся никогда. Наш дар – и наше проклятие. Они знали, чем наделить Хранителей Кристаллов. И наша правда – самая острая. Люди могут думать, что мы лжём, и спасаться этим.
– Дочка…
– Не надо. Я тебя не читаю. Хочешь добрый совет, пап? Самый добрый, на какой только способна хитрая и злая драконица. Оставь их вдвоём. Не делай ничего. Нам надо спешить – Тёмная Шестёрка ждёт твоего зова. Да и Спаситель… он, конечно, спускаться не очень торопится, но эта продолжающаяся ночь…
– Спасибо, дочка. Спасибо за совет. Но я…
– Ты решил, – покивала драконица. – Что ж, папа, воля твоя. Я помогу тебе, что бы ты ни задумал. Я тебя не оставлю. Но ты ведь и вправду не знаешь, как слить душу и тело. До такого не додумались даже великие некроманты прошлого.
– А Салладорец? – вырвалось у некроманта.
– Салладорец – не знаю, – помрачнела Аэсоннэ. – Он уже столько раз удивил нас всех… не возьмусь ничего предсказать.
Помолчали.
– Я хочу быть с тобой, – просто сказала драконица. – Хочу, могу и должна. Всё вместе. Хочешь видеть во мне дочь – буду дочерью. И мне не придётся притворяться.
– Рыся… – беспомощно начал некромант.
– Да-да, мама тоже говорила, что в такие минуты у мужчин пропадает дар речи, – драконица засмеялась, хоть и несколько натужно.
– Мы и так с тобой. Неразлучны. Я видел, как ты… появлялась на свет, я…
– Да чего уж. Говори прямо – видел, как ты вылуплялась из яйца!
