— Ты шутишь! — воскликнула фраппированная лисица.
— Очень даже не шучу. А потому, если ты…
— Всеблагая Мать Всех Зверей! — сдавленно выдохнула лисица, выпучив глаза на что-то, появившееся за моею спиной. — Осторожно!
Я крутнулся волчком, но за спиной не было ничего, кроме все тех же балаганов и ярмарочных зевак. Полный недоумения, я снова повернулся к лисице — но она уже исчезла.
И к тому же увела мой саквояж.
Так мне поневоле пришлось познать, каков вкус у свободы, когда у тебя в кармане нет ни гроша. С равной горечью проклиная и подлую лисицу, и свое собственное легковерие, я покинул гоблинскую ярмарку. Незаметно для себя я оказался на берегу Тихона. Там я перекинулся словом-другим с лодочником, и тот в результате отвез меня на пристань и посадил на буксир, капитаном которого был его хороший знакомый. Буксир уже подцепил баржу с мусором, чтобы тащить ее вверх по реке к «Цепкой трясине».
Как тут же выяснилось, мусорная свалка была отнюдь не тем местом, где стоило сходить на берег. Тут было множество дорог, ведущих в глубь заваленной хламом пустыни, но ни одной, которая шла бы вдоль берега, вверх по течению, куда я, собственно, и хотел направиться. А уж запах! Неописуемо.
Рядом с пристанью, в тени крутой огромной мусорной горы прилепилась маленькая горстка зданий. Это были по большей части гаражи для самосвалов-мусоровозов, но я заметил и несколько полукруглых металлических ангаров, приспособленных, надо думать, под ремонтные мастерские и склады, а также несколько нормальных, приличных когда-то домов, окна которых были наглухо заложены кирпичами. В этих домах размещались конторы и все тому подобное, а один из них, над которым нервно мигала и потрескивала полудохлая неоновая вывеска «Бриг-о-дум», отдали под бар. Рядом с баром стоял переполненный мусорный бак, выглядевший немного диковато, посреди свалки-то.
Вот туда-то меня и потянуло.
Вам следует понять, что никогда прежде я не испытывал голода, настоящего мучительного голода. В то утро, возбужденный заранее задуманным побегом, я даже не позавтракал, а предыдущим вечером съел лишь легчайший из ужинов. На буксире я жадно наблюдал, как капитан неспешно расправляется с двумя большими бутербродами и яблоком, но был слишком горд, чтоб попросить у него кусочек. Какие претерпел я страдания, когда он небрежно кинул за борт далеко не полностью обгрызенный огрызок яблока! А теперь…
Теперь, к полному своему ужасу, я вдруг обнаружил, что иду к мусорному баку. С омерзением увидев, как из-под него выскочила крыса, я совсем было повернул назад, однако голод мне этого не позволил. Я был как мошка, летящая на пламя свечи. Я и надеялся, что в баке найдется какая-нибудь пища, и ужасался, что, если она найдется, я ее съем.
И вот тогда-то, в этот мрачнейший из часов, я услышал знакомый голос, который никак уж не ожидал когда-нибудь снова услышать:
— Эй, башка, говном набитая! Не хочешь ли сказать тете, что рад ее видеть?
На стоявшем неподалеку подсобном грузовике сидела лисица.
— Ты!.. — воскликнул я, но не стал, хоть и очень хотелось, завершать оборванную фразу «Ты, мерзкая тварь!». Бедность уже начинала учить меня политесу. — Как ты сумела меня выследить?
— О, я знаю много способов.
Надежда билась в моей груди, как в кулак зажатая птица.
— У тебя сохранился мой саквояж?
— Естественно, нет. Ну как ты представляешь себе лисицу с багажом? Я сразу же его и выкинула. А вот ключик от него я сохранила. Ну не хорошая ли я девочка?
Она наклонила голову, и маленький ключик, висевший на тесемке у нее на шее, соскользнул на асфальт, завершив свое падение негромким звоном.
— Придурочная лиса! — заорал я, раздосадованный крушением надежды. — Ну зачем мне ключ от саквояжа, которого больше нет?
И она объяснила — зачем.
Как и можно было ожидать, «Бриг-о-дум» оказался кабаком весьма дурного пошиба. Висевший на стене черно-белый телевизор был постоянно настроен на какие-то боксерские матчи, сукно на бильярдном столе протерлось до дыр. На двери туалета какой-то остряк-самоучка намалевал корявыми белыми буквами «Тир-на-бог»
[26]
. Я сел за стойку и сказал подошедшему наливальщику:
— Пиво.
— «Красную полоску» или «Драконий стаут»?
— А ты меня удиви.
Я одним глотком уполовинил принесенное пиво. Мой желудок сразу же заболел, голова закружилась, но все это были мелочи, не стоящие внимания. Ведь впервые за последние сутки с лишком в моем желудке появилось нечто существенное. Затем я повернулся на табуретке и обратился к бару как к цельному организму.
— Мне нужен проводник. Кто-нибудь, кто поведет меня к месту на свалке, явленному мне в видении. Узкий пятачок у ручья, в котором мешки мусора всплывают на поверхность и лопаются, распространяя кошмарную вонь…
— Такого тут сколько угодно, — фыркнул токолоше
[27]
, какой-то особенно неприятный образчик этой породы: смуглый волосатый карлик с горящими глазами и длинными желтыми клыками.
Сидевший в одной с ним кабинке фоссегрим
[28]
угодливо подхихикнул, не было ни малейших сомнений, кто в этой парочке главный.
— …а из тростников чуть высовываются две бронзовые ноги от Родосского маяка.
Токолоше секунду подумал, а затем подвинулся, освобождая мне место рядом с собой. Фоссегрим, высокий и тощий, с волосами светлыми, как щетка трубочиста, тоже подвинулся и прямо навис над столиком, готовясь послушать, что скажет товарищ. А тот, не тратя лишних слов, вполголоса прорычал:
— Что нужно сделать?
— Сумка от этого ключа, — сказал я тоже вполголоса. — Она где-то там зарылась. Мне нужно ее найти, и я заплачу.
— Хмм, — сказал токолоше. — Ну что ж, мы с товарищем знаем это место, которое ты ищешь. И есть тут один такой они
[29]
, который может что надо выкопать. Всего, значит, трое. Ты заплатишь каждому из нас по сотне?
— Да. Когда сумка будет найдена. Никак не раньше.
— А как насчет тысячи?
— А ты потом снова повысишь цену, а потом снова, пока не нащупаешь потолок? Вот мое окончательное предложение: десять процентов того, что в сумке.
— Каждому по десять. — И, заметив, что я немного замялся, токолоше добавил: — И твой счет в баре будет на нас.
Ну ведь все до капельки в точности как предсказала лиса. Я был одет, как одеваются богатые, но при этом весь грязный и взъерошенный. Это, вкупе с моим острым желанием вернуть себе утраченный саквояж, сказало моим новонайденным партнерам все, что им хотелось знать.
