В голове проплыла какая-то случайная мысль, и он последовал за ней в царство снов.
И снились ему командиры татей, собравшиеся вокруг стола и глядевшие на карту подземелий, далеко не такую подробную и точную, как его собственная, но все же, как он видел, достаточно надежную в том, что касалось важнейших и новейших ее деталей. Один из них указал на место, где туннель мелкого заложения выходил на поверхность и превращался в троллейбусную линию.
— Мы проникаем здесь, — его рука скользнула по карте, — и еще на станциях «Боулинг-грин», «Тартар», «Третья стрит». Все промежуточные станции следует закрыть, чтобы этот сброд, набранный лордом Уиэри, не вырвался на поверхность.
— Но у этих крыс останутся тысячи запасных нор, по большей части нам неизвестных.
— Пускай себе прорываются и бегут куда хотят, главное — это разбить их армию и разобраться с ее вожаками.
Они склонились над картой — гранитные лица, огромные, как соборы, усы никак не меньше телег.
— А что с Джеком Риддлом? Вид у него какой-то нездоровый.
Распластанный их каменными взглядами, зажатый между линиями картографической туши, Вилл беспомощно наблюдал, как из тьмы наползает рука, наползает, становясь все больше и больше, закрывает все поле зрения, но и потом продолжает раздуваться, пока от нее не остался один лишь огромный палец. Палец этот лучился языками голубого пламени, так что воздух вокруг него дрожал и трещал, как вымпелы на ветру.
— Этот клоп? — презрительно спросил хозяин пальца; он склонился ниже, и Вилл увидел, что это Пылающий Улан.
Палец коснулся карты, и Вилл почувствовал, что тонет во всесжигающем пламени.
Вилл испуганно распахнул глаза. Оборванец и Дженни уже ушли, а рядом с ним стояла на коленях Хьердис; знакомые, уверенные руки втирали в надувшиеся рубцы какую-то мазь. Там, где она его касалась, вспыхивала огненная боль, сразу же затухавшая и превращавшаяся в легкий холодок, когда ее руки переходили к другому месту. В ноздри заползал странный запах, цветочный и вроде как медицинский.
— Ты очень добра ко мне, — пробормотал Вилл.
— Ничего личного, — пожала плечами Хьердис.
— Почему ты непременно это подчеркиваешь?
— Потому что это правда. В наших отношениях нет ничего такого особенного. Ты — наш герой, и поэтому я имею на тебя телесные права, как имела прежде на Костолома и как даже сейчас имею на лорда Уиэри. Ты, в свою очередь, получаешь дань от каждого сообщества, тобою покоренного, верно ведь? Гирлянда орхидей, добровольно предложенная, с благодарностью принятая. Так что все вполне нормально.
Вилл замолчал и продолжал молчать, пока Хьердис не кончила натирать его мазью. Затем он сказал:
— Я слышал, будет война.
— Да, я знаю. Лорд Уиэри пришел за винтовками, которые я для него хранила, и на этот раз никакой самонадеянный юнец не предложил ему ничего другого. Так что будет война, если это так называется.
— А как же еще называть?
— Полным идиотизмом. Только я всего этого не увижу. Йохацу уходят. Туннели пустеют, потому что сообщество, в них проживавшее, перебегает в верхний мир. Я уже отослала всех своих, кому достало здравого смысла трезво оценить обстановку, а теперь обхожу одного за другим всех остальных, упрямых, малоумных или попросту старых. Побеседовав с последним из них, я уйду и сама.
— Ну и куда же вы пойдете?
— Наверху тоже есть где приткнуться. Кто-то спит на лестничных площадках, другие прямо на улицах. Пойдем с нами.
— Ты хочешь сбежать по той лишь причине, что появилась опасность? — удивился Вилл. — Как же так, ведь твой народ здесь прижился?
— Я никогда не относилась к лордовским фантазиям серьезно. А мой народ не воители, а слабые и надломленные, сбежавшие вниз в поисках хоть какого-то подобия безопасности, — возразила Хьердис. — Как их тан, я не могу забывать об этом.
— Оборванец хочет, чтобы я возглавил мятеж против лорда Уиэри. — Сказанное вслух, это звучало совершенно ирреально. — Он предлагает мне убить Уиэри, пламенной речью завоевать сердца общественности, а затем возглавить Армию Ночи и повести ее вверх, на борьбу с угнетателями.
— Да, очень похоже на Оборванца, именно так его голова и работает.
— Возможно, мне стоило бы чуть подумать над этим планом, нет ли в нем хоть какой-нибудь толики смысла.
— Ты перегрелся, — сказала Хьердис и встала. — Я оставлю здесь мазь, натирайся, когда будет болеть. Не надевай рубашку, пока рубцы не заживут. Избегай алкоголя. Смойся, пока не началась война лорда Уиэри.
— Я не могу бросить своих солдат. Мы с ними сражались плечом к плечу, я…
— Все, — оборвала его Хьердис. — Больше мне здесь делать нечего, так что — прощай.
Она начала спускаться по лестнице, и, прежде чем стук ее подошв по железным ступенькам заглох, Вилл уже спал.
А когда проснулся, рядом сидел с сигаретой в зубах лорд Уиэри, его тонкое бледное лицо выглядело до странности отстраненным. С кружащейся, словно с похмелья, головой Вилл сел.
— Ты можешь меня убить, — сказал лорд Уиэри. — Только что хорошего будет тебе с этого?
Он передал сигарету Виллу, тот сделал длинную затяжку и вернул ее. Его спина все еще жутко болела, но все же мазь, принесенная Хьердис, делала эту боль не такой пронзительной.
— В конце концов, ты же только воин, герой. Я же по сути своей завоеватель и, как знать, может быть, стану когда-нибудь императором. Я знаю, как править, а ты не знаешь, и в этом суть дела. Без меня Армия Ночи развалится буквально за неделю. Союзы, мною созданные, и дань, мною взымаемая, держатся только силой моей личности. Убей меня, и ты сразу потеряешь все, нами с тобою созданное.
— Не думаю, чтобы я смог тебя убить.
— Нет, — согласился Уиэри, — И уж во всяком случае, не холодно, по расчету.
И это было правдой. Непонятно почему, но Виллово сердце все еще лежало к лорду Уиэри. Он бы даже, пожалуй, с радостью умер за этого старого эльфа. Но злость все равно оставалась.
— Почему ты велел меня выпороть?
— Чистейшей воды педагогика. Моя армия тобою восхищалась, и это восхищение могло перерасти в преданность, а потому мне было необходимо твердо установить, кто тут хозяин, а кто его гончий пес. Не брось ты мне вызов с этой лошадью, я нашел бы другой предлог. Это же моя иллюзорная реальность, а не твоя.
— Не понял.
— Ты однажды спросил меня, как дошел я до жизни такой, что таюсь в темноте, ем крыс и прогоркшие пончики и таскаю в постель помоечных хайнток, спросил и остался недоволен моим тогдашним ответом. Позволь мне рассказать поподробнее. Каждый видит, что я из высоких эльфов. Большая часть солдат считает мой титул придуманным, однако могу тебя заверить, что он мой от рождения. А как же можно с моей кровью и моими связями оказаться в итоге… — он сделал неопределенный жест, — здесь?
