Все стены зала были исписаны какими-то странными знаками, которые светились в темноте изумрудным сиянием. Оба беглеца заметили, что знаки вспыхнули именно в тот момент, когда они пересекли каменный порог, а теперь медленно угасали. Фертин вспомнил, что подобные письмена он видел у Корня, и тот говорил, что это язык Откровения, который не был известен даже старому ведуну. Это древнее, как мир, письмо знали только немногие из Служителей Храма, и они хранили свое знание в таком же глубоком секрете, как и все свои ритуалы и таинства… Стена, отгородившая их от погони, не пропускала даже звуков, и Фертин вдруг ощутил, что наконец-то они добрались до надежного убежища, где никакая нечисть не сможет их достать. Он вовсе не собирался здесь сидеть до конца дней своих, но им необходима была передышка. Тем более что заплечный мешок Мини всё еще оставался с ними, и за всё время их странствия он опустел меньше чем наполовину.
– Кто здесь?.. – раздался из темноты чей-то слабый голос, и ворох шкур, сваленных в полусотне локтей от входа, зашевелился. Какая-то серая свалявшаяся шкура отлетела в сторону, и через мгновение перед ними стоял мальчишка, грязный и тощий, в изодранной рясе вроде тех, что носят Служители в дальних странствиях. Он смотрел на пришельцев широко открытыми глазами, и в руке его был зажат камень. Когда Фертин сделал к нему шаг, мальчишка метнул в него булыжник, но, видимо, сил у него было немного, и камень не долетел локтей десять и глухо стукнулся о щербатый пол.
– Ты это, не шали, – строго сказал Миня, пригрозив пальцем, и начал медленно приближаться к мальчишке, стараясь не делать резких движений.
– А вдруг он тоже нечисть, – предостерег его Фертин, но Миня оглянулся на него и сказал:
– Не-е, это наш… Те не стали бы камнями швыряться… Те всё больше колдовством…
Но и до парнишки, кажется, дошло, что перед ним, скорее всего, не враги, а такие же, как и он, пленники… На всякий случай он нагнулся и подобрал еще один камень, а потом, с опаской глядя на Миню, спросил:
– Вы кто?
– А ты кто? – отозвался Миня, скидывая с плеча мешок.
– Я первым спросил.
– Камушек-то положь.
– Не положу. А вдруг вы эти…
– Малыш, пока ты пререкаешься, досюда мертвяки доберутся, – вмешался в разговор Фертин. – Отвечай лучше, когда старшие спрашивают.
– Не пройдут они сюда, – успокоил его мальчишка. – Я тут с оберега знаки перерисовал. Они скорее сдохнут, чем сюда войдут.
Миня тем временем развязал мешок, и густой запах копченого окорока перебил все остальные запахи.
– Меня зовут Ос, – признался наконец мальчишка и выпустил из руки камень. – Когда я написал вот это, они перестали сюда ходить… И я с тех пор ничего не ел…
Но Миня уже нарезал окорок тонкими ломтиками, справедливо рассудив, что чем меньше куски, тем их больше, а пацану с эллором всё равно много не съесть… Ос смотрел на него как на кудесника, только что совершившего чудо, и изо всех сил сдерживал себя, чтобы не подбежать и не вцепиться в окорок зубами. Миня начал ломать лепешку, отправляя в рот крошки, ссыпавшиеся на ладонь, а Фертин подставил горлышко серебряной фляги под струйку воды, стекавшей с потолка.
– Кушать подано, – сообщил Миня, и все трое молча уселись вокруг куска полотна, на котором была разложена снедь.
Ос следил за собой, чтобы не съесть больше, чем его неожиданные спасители, при этом глядя на Миню, но после третьего куска он вдруг понял, что больше в него просто не влезет. Даже то, что он успел проглотить, лежало в желудке тяжелым грузом. Чтобы отвлечь себя от еды, которую он всё равно хотел, Ос начал рассказывать свою историю, слушая которую, Фертин становился всё мрачнее и мрачнее. Выходило, что они бродили не в подземельях под Северной Грядой, как он думал до последнего момента, а та магическая сила, что унесла от них пришибленного идолом кавалера, прихватила и их неведомо куда, но явно очень далеко от того места, где им хотелось бы находиться. Это было самое что ни на есть вражье логово, и выбраться отсюда было, скорее всего, невозможно. Он вспомнил еще и о холоде, царившем снаружи, и от этого ему стало совсем грустно…
– А тот оберег, с которого ты знаки срисовал – он где? – спросил Фертин.
– Да там и валяется, наверно… А может, Лотар подобрал.
– А откуда он у тебя взялся?
– Герант подарил… Он мне – как отец. Я при нем уж лет десять. А что раньше было, плохо помню.
– Герант? Служитель?
– Да! А вы его знаете!
– Знаю… Он с войском идет против меченосцев воевать. А может, и воюет уже. Мы ведь не первый день тут бродим. – Фертин вдруг задумался о чем-то и даже знаком приказал Мине молчать, заметив, что тот собирается вмешаться в разговор. Он начал вспоминать свои долгие ночные беседы с Корнем. Ведун говорил что-то такое, что может им сейчас помочь, а если не помочь, то хотя бы подарить им надежду…
– А ну-ка, Миня, – сказал он почти радостно, – ответь, на сколько нам еще еды хватит.
– А если пацанчик так же кушать будет, еще дней семь-восемь продержимся, – отозвался Миня, удивленный странным интересом эллора.
– Вот что, малыш… – Фертину хотелось, чтобы его слова прозвучали убедительно, так чтобы мальчишка безоговорочно поверил в то, на что он сам только надеялся. – У меня есть несколько серебряных пластин. Но нам нужно будет только три… Если ты действительно так хорошо запомнил знаки того оберега, постарайся нацарапать их на всех трех пластинах. Если эти нелюди действительно их так боятся, мы сможем дойти до той стены, через которую нас протащила какая-то сила… Сила там осталась, только ключика к ней у нас нет. Но мы можем подобрать свой ключ. А если за стеной окажется твой Герант со своим оберегом, магические знаки потянутся друг к другу, и он нас вытащит. Мне один ведун рассказывал… Да я и сам знаю. Отдыхай пока. Потом поешь еще – и за дело. А с этими мы еще поквитаемся. Правда, малыш?
– Я не малыш, – отозвался Ос. Почему-то ему захотелось плакать, но он себе не позволил…
Глава 2
Мир не станет чище, если очищать его огнем и мечом.
Из «Сказания о Великом Походе». Слова эти
приписываются лорду Каролу Безутешному
Три дня убирали мертвых. И каждый вечер, как только заходило солнце, вспыхивали погребальные костры. Служители Храма из отряда Геранта, отложив мечи, удалились в кельи и совершали обряды, помогающие душам воспарить. Жители Пальмеры пока не решались разъехаться по домам. Большая их часть осталась в замке, но многие нашли себе временное пристанище в ближних селищах. Во-первых, нужно было очистить от тел окрестности Скального замка, а во-вторых, все хотели принять участие в торжествах по случаю победы и в пире, который обещала дать королева Элис для всех желающих в честь союзников, пришедших из-за гор.
На следующий день после разгрома меченосцев королева и три Служителя, двое пришлых и один местный, без стражи и носильщиков удалились в старую часовню, укрытую в горах, чтобы там совершить таинство, лишавшее силы древнее проклятие королевы Пальмеры. Было решено, что только после этого возможна встреча королевы с лордом, который привел союзные войска.
