– Кровь? На левом боку?
– Да. Кто-то сумел достать Его. Значит, сможем и мы.
– Сейчас, госпожа Клара! – резко выкрикнул Этлау, и дракон, сложив крылья, коршуном ринулся на цель.
Спаситель соизволил повернуться, медленно поднять взгляд. Клару едва не сорвало со спины Сфайрата, она удержалась лишь благодаря валькирии, замершей с поднятым копьём, словно изваяние – свободной рукою Райна подхватила шатнувшуюся чародейку.
Засвистело, загудело в ушах – дракон набрал скорость, словно намереваясь грудью смести и раздавить неподвижную фигурку, кажущуюся отсюда такой беззащитной и хрупкой.
Спаситель улыбнулся. Поднял руку – и воздух перед несущимся драконом словно бы исчез, крыльям стало не на что опереться, Сфайрат беспомощно закувыркался и…
Замерший в горделивой позе великий судия, принимающий последние вздохи мира, вдруг оторопело уронил грозно вытянутую длань. Отчаянно бьющий крыльями дракон успел выровняться в считаных саженях от острых обломков им же разнесённой пирамиды.
Что-то творилось сейчас в каземате, где преподобный отец Этлау сидел на корточках перед тщательно вычерченной магической фигурой.
* * *
– Всё, гнома. – Инквизитор невозмутимо подвинул маленький череп на одному ему видимый волос, добиваясь идеального, со своей точки зрения, положения. – Сейчас, думаю, хватит.
– Чего хватит, монах? – Эйтери держала на коленях голову неподвижной Ниакрис, голос маленькой чародейки звучал еле слышно.
– Силы, – спокойно отозвался преподобный. – Орки – хорошие воины, хорошо умирают. Не чувствуешь?..
По круглому лицу гномы катились быстрые слёзы, она их не утирала.
– О чём ты?..
– Вот об этом. – Этлау протянул руку, закатал левый рукав рясы. Вздохнул.
– Так не хочется… – пожаловался он. – Так всё… интересно. И страшно. Раньше я точно знал, куда уйду после смерти, гнома. А теперь – один туман. И оттого я ужасно боюсь. Праздную труса. Что, если правы ересиархи, и там – вообще ничего? Просто пустота, даже не тьма?..
– Ты уверен, – сглотнула слёзы гнома, – что сейчас самое время говорить об этом?
– Угу, – вздохнул инквизитор. Подобрал валявшийся на полу нож, потерянный в суете кем-то из орков, и провёл остриём по запястью.
Несколько капель крови упали прямо на желтоватую кость черепа, и он немедленно задымился. Этлау опустился на колени, запрокинул голову, дико закричал – его левая рука сама собою метнулась к середине магической фигуры, прирастая к черепу и щедро поливая его кровью.
Ноги инквизитора скребли по полу, смазывая им же заботливо вычерченные линии, – но маленький череп горел синим бездымным пламенем, и гноме показалось, что стены каземата начинают растворяться, а единственной реальностью остаётся окровавленная голова Ниакрис у неё на коленях.
* * *
Спаситель замер, согнувшись, словно человек, получивший жестокий удар в живот, выбивший дыхание. Покорные Его воле мёртвые остановились, орки внизу получили минутную передышку. Сфайрат, заревев от натуги, последний раз взмахнул крыльями, очутившись подле сгорбившегося… бога? Сущности? Силы? – столько слов и ни одно не подходит.
Клара не помнила, как очутилась на острых камнях, рядом со скрюченной фигурой самого могущественного существа в Упорядоченном. Спаситель не защищался, он только и успел, что с немым укором взглянуть на чародейку.
Алмазный и Деревянный Мечи вдруг сделались неожиданно тяжёлыми, словно на каждом висело по целому миру.
Клара замахивается. Она не думает, на что – или на кого – поднимает руку.
Иммельсторн вонзается в бок Спасителю, там, где краснеет кровяное пятно, Драгнир соскальзывает, словно по надетой кирасе, разрывая Его одежды, и только вторым ударом Клара вгоняет Алмазный Меч рядом с его деревянным собратом.
Спаситель выгибается дугой и кричит, кричит так, что дрожат небеса и океанские глубины. Это крик существа, никогда ещё не знавшего настоящих поражений, существа, вечно планировавшего даже собственные муки, – но причинял Он их себе, считай, сам – а тут на Него впервые посягнули с оружием.
«Но если бы не надлом, не та жертва – моё оружие ничего бы не сделало Ему», – мелькнуло у Клары.
Спаситель падает на колени, продолжая кричать, – и неподвижно застывшая чародейка видит, как дыбом встают сразу три стороны горизонта. Только три, потому что с четвёртой сплошным валом катится чёрная волна, закрывая уже полнеба.
Зачем мы сражаемся, для чего, почему? – спасения уже нет.
Оттолкнув Клару, замахнулась копьём Райна.
– И не таких, как ты, видывала, – прошипела валькирия перед ударом.
Древко разлетелось облаком щепы.
Крик оборвался.
* * *
С Эвиалом творилось что-то непредставимое. Отряды Гелерры, Арриса и Арбаза покрыли бы расстояние «от небес до земли» в считаные мгновения, тем более если их возглавляет сам Отец Дружин.
Нет, теперь всё не так. Сгустился воздух, истончилась сила, так, что многие едва удерживались от стремительного и беспорядочного падения. Или идти медленно, или падать, но быстро, – как заметил Арбаз.
Гелерра видела, как на западе мира поднимается чёрная стена, как она начинает разбег, поглощая всё перед собой – живое и неживое.
Слейпнир дико заржал, вокруг ног жеребца заметалось пламя – и он стал двигаться чуть быстрее, но лишь чуть.
Куда мы? Зачем мы? Что нам тут делать? – успела подумать гарпия за миг до того, как заметила фигурку Спасителя.
Отец Дружин вёл три объединённых полка прямо на Него.
* * *
Гелерра никогда ещё не оказывалась в таких переделках. Вокруг соратников Хедина рушился целый мир, а они ничего не могли сделать. Познавший Тьму учил их сражаться, а не строить, разрушать, а не сохранять. Возможно, гномы Арбаза… но и они давно променяли вековые умения Подгорного Племени на меткость и убойную силу своих начищенных бомбард.
Да, они прорвались сюда – но что смогут сделать? Мир разваливается, надо отступать – иначе сам великий учитель не сможет их вытащить!
– Всем стой! – вдруг гаркнул Отец Дружин, заставляя замереть Слейпнира. На лице его угасала тень огромного удивления, словно он столкнулся с чем-то совершенно невозможным. – Здесь я один справлюсь. А вам всем вниз, вниз, вниз! Круг составьте, скорее, не мешкайте!
– Куда именно «вниз», Хрофт? – с почти что отчаянием выкрикнула адата. – В пропасть? Но зачем?..
– Главный бой сейчас там, – наспех бросил хозяин Слейпнира. – И я чувствую вход. А за ним – о, за ним те, о ком я ничего не слыхивал уже много веков. Вот уж неожиданная встреча! Вскрыл кто-то их берлогу, потянуло застарелой вонью… не принюхивайся, такое только я и почувствую, ну, кроме Хедина и Ракота, конечно же.
