Они знали – корни мира не выдержали, Эвиал медленно, но верно поплыл куда-то, увлекаемый незримой рекою, пронзающей и омывающей всё сущее; но знали они также, что из обречённого мира куда-то на внешнюю сторону протянулась исчезающе тонкая ниточка, единственно удерживающая мир на краю великой всепожирающей бездны.
И надо сделать всё, чтобы ниточка не оборвалась.
Даже если от Храма Океанов в конце ничего не останется.
Они делали одно дело, Сильвия на Утонувшем Крабе и трое обитателей Храма, поставленные хранить Эвиал от потрясений. Уберечь не удалось; но появилась надежда не отдать его в руки врага без боя.
– Не удержать! – выкрикнул Трогвар, улучив момент между парой накатившихся валов.
И впрямь, стройные колонны Храма покрылись паутиной трещин, исполинские массы воды, обрушившиеся подобно таранам, раскололи даже зачарованный камень: твердыня Наллики отдавала сейчас все силы, чтобы удерживающая Эвиал от падения струна не лопнула.
– Держись! Держись! И думать иначе не моги! – раздалось в ответ.
Скорчившись, играет флейтистка.
Неподвижная, замерла Наллика, однако любому, даже насквозь невежественному, понятно, какая ноша давит сейчас ей на плечи и какие силы сейчас потребны, чтобы все-таки выстоять, не согнувшись.
Не умолкая, звучит Колокол, густо, тяжко, плотно, словно тяжело раненный зверь. Из углов Храма Океанов выползает темнота, свивается клубками, течет струйками, взбираясь всё выше, точно морские воды, бессильные пока прорваться внутрь, послали вперёд призрачного своего двойника.
И трещины становятся всё глубже, оплетая не только колонны, но и стены, и даже кое-где потолок.
– Ещё немного, Крылатый Пёс. Еще совсем немного. И пусть повезёт Сильвии!
* * *
Он её сейчас прикончит, подумала Сильвия, глядя на замерших друг против друга Спасителя и Райну. Прикончит, и я ничего не смогу сделать.
«Сможешь, Сильвия! Сможешь! Как смогла у Ордоса. Возле Храма Океанов…»
«Хранительница… Наллика… Что тебе, предательница?»
«Я не предавала тебя. Храм Океанов ведёт собственный бой. Прости, но смогла дозваться тебя только сейчас. Ты можешь – накрой их Смертным Ливнем! Ударь всем, что у тебя есть! Только так мы ещё можем выстоять!»
«Мы – это кто?»
«Мы – это Эвиал».
«А меня ты уже стёрла с листа живых, многосовестливая Хранительница?»
Голос Наллики искажён мýкой, но слова она выговаривает с преувеличенной отчётливостью, словно боится, что её неправильно расслышат:
«Я всех стёрла с этого листа, девочка. Включая и саму себя. Давай же, не медли! Только ты способна провести черту, чтобы Смертный Ливень накрыл лишь тех, кто достоин его капель!»
«Хватит! – оборвала её Сильвия. – Хватит меня поучать. Сама всё знаю!»
Она выпрямилась во весь рост, потерявшая человеческий облик, высоко подняла заветный фламберг.
Ты один остался у меня, верный друг, отцово наследие. Райна – она была смелой. Хорошим товарищем. Не знаю, на что рассчитывает Наллика, – никому из них, простых смертных, не уйти из обречённого мира. Но черту я проведу. Раз уж так просят.
Волнистое лезвие зачарованного меча крест-накрест чертит небо. Давно протянувшиеся там чёрные нити стремительно сливаются.
– А-ах!
Словно удар под дых.
Что у тебя осталось, Сильвия? Бросай на стол, делай последнюю ставку. Пусть все, все, все, кого всосала эта пирамида, узнают, что такое Смертный Ливень!
Над воронкой провала соткался круг иссиня-чёрных туч. Набрякли и сорвались вниз первые капли – как под Ордосом, как возле Храма Океанов. Тугой хлыст Смертного Ливня хлестнул по источающим дым руинам, и камень зашипел от боли ожогов.
Сильвия не промахнулась. Косой взмах Ливня прошёл в полушаге от Райны, так, что воительница отшатнулась от шибанувшей в нос кислой вони, но саму её не задело. Зато выпрямившийся Спаситель вмиг оказался покрыт с ног до головы. Капли словно целились в Него, стремясь не оставить ни единого сухого клочка.
– Беги, беги, слышишь?! – загремел чей-то голос с небес.
Надо же, подумала Сильвия. Райну спасают. За ней пришли. Кто-то могущественный вспомнил о ней – и вот, пожалуйста: седобородый всадник на диковинном восьминогом жеребце. Тут как тут. А ты, несчастное чудовище, в очередной раз спасающее всех, кроме себя самой, подыхай. Подыхай, воя от жуткой предсмертной тоски, понимая, что спасения нет, что жизнь Сильвии Нагваль, мечтавшей так высоко подняться, пресекается здесь, пусть и в грандиозной битве сошедшихся в Эвиале сил, но всё равно – пресекается!
…У чудовища вырвался глухой рёв, и Смертный Ливень тотчас сделался ещё злее и гуще. Оплывал, плавясь, камень, от остатков армии зомби в красно-зелёном остались одни воспоминания – потоки разъедающей всё и вся жижи устремились вниз опрокинутой пирамиды, обращая в ничто всё на своём пути. В глубине казематов перевели дух орки Уртханга – они, конечно же, никогда не видели Смертного Ливня, но мигом поняли, что соваться под его струи не стоит.
Тихонько плакала Эйтери, всё укачивая на руках полуживую Ниакрис. Целительница сделала всё, что могла. Осталось только ждать – но не избавления, а смерти.
Чудовищный Ливень смёл и растворил и нахлынувшие орды неупокоенных Спасителя – в конце концов, их тела ещё принадлежали тварному миру Эвиала и подчинялись его законам.
Пылающие Мечи, так и остававшиеся вонзёнными в бок Спасителя, окутались едкими клубами ядовитого пара, но даже Смертному Ливню оказалось не под силу сбить с них огонь.
Да, это был удар, достойный именоваться «последним». Всё, оказавшееся под Ливнем, растворялось и таяло, а Сильвия, раскинув руки, всё гнала и гнала к земле убийственные струи.
Она ждала ответа.
Ну же, давай. Покажи себя, Ты, кому поклоняются целые миры! Неужто станешь стоять и терпеть так дальше? Или Тебе нипочём даже мой Ливень?
…А седобородый всадник – вот он, уже совсем рядом с Райной. Протянул к ней руки. Спасает. А вот она…
Валькирия упала на колени – но только на один миг. Потому что превыше старого стыда, превыше собственного бесчестья в тот миг было иное. Битва, которую вела молоденькая, по сравнению с ней, девчонка-чародейка из Мельина, кого Райна и всерьез-то не воспринимала.
На поясе явившегося за ней висел меч. Золотой Меч, добытый уже много после того, как на Боргильдовом поле наступила страшная тишина.
Валькирия совершила небывалое. Она вцепилась в ножны чудесного оружия, повисла на них всей тяжестью, рванула так, что едва не опрокинула Слейпнира; и прежде, чем обезоруженный Отец Дружин успел хотя бы разинуть от удивления рот, бросилась назад, к Спасителю.
Но на этот раз Он уже защищался. На этот раз Его лицо исказилось самой настоящей яростью, такой, что у Райны едва не отнялись ноги.
