— Что здесь происходит? — строго спросил он, увидев, как рыжий Гилла нервно сжимает в руке кинжал.
— Девка нарывается, — ответил тот. Запнулся, увидев, кто перед ним: — Простите, мой лорд!
Он убрал кинжал за пояс. Райвен подумал, что, похоже, испортил рыжему детине развлечение. В другое время, в другом месте тот был бы наказан. Но не здесь, не в этом проклятом городе, где оставалось служить лишь три месяца!
— Чтобы я тебя здесь не видел! — рявкнул на рыжего. — Хотя нет, найди ей сухую одежду.
Девушка сидела, вжавшись в стену, с кружкой воды в руках. Ее заметно била дрожь. Светлые волосы спадали на колени, едва прикрытые коротким платьем.
— Она много выпила? — Райвен спросил у оставшихся воинов, имен которых не помнил.
— Нет, но пить ей нельзя. Помрет же! — произнес чернобородый. — Гилла хотел отобрать, но… Его гордость пострадала.
Они дружно заржали. Райвен присел рядом с девушкой. Она смотрела удивленно, глаза казались огромными и черными в мерцающем свете факелов.
— Не бойся, — произнес он. — Обещаю, никто не причинит тебе вреда!
Она покачала головой, что–то ответила.
— Я не понимаю, — вздохнул Райвен. — Что же ты за птица, откуда? Но кружку придется отдать…
Он взял ее за руку. Нежная, мягкая кожа… Девушка походила на женщин его Племени, но была человеком. К тому же ни одна из дочерей Нуадренна не надела бы такую одежду. Светлое короткое платье обтягивало фигуру, открывая колени, хотя незнакомка старательно тянула подол вниз. Взгляд побежал выше, остановившись на груди. Райвен качнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Что–то не о том он думает.
Одернув рукав, повернул ее руку. Знака Гильдии не было. Значит, из благородных, либо… еще не получила метку. Ну ничего, сейчас расспросит. Мысленно повторил слова призыва к магии Племени, которой обладали Первородные. Кровь Богини Дану давала возможность выходить в верхние слои, пропитанные магией.
— Как тебя зовут? — спросил он. Сила послушно подчинялась приказам, связывая с девушкой. Райвен знал, что не особо одарен в ментальной магии, но для разговора вполне хватит.
Она удивленно посмотрела на него. Понимает!
— Марта… Меня зовут Марта, — тонкий, высокий голос с ноткой незнакомого акцента.
— Как ты оказалась в пустыне?
— Я заблудилась…
Как и думал, девушка пришла с караваном и лишь чудом избежала гибели.
— У тебя есть к кому пойти в Туиренне?
Покачала головой.
— Нет, но я справлюсь.
Райвен окинул взглядом. Она казалась хрупкой, но он чувствовал крепкий дух.
— Не сомневаюсь, раз уж удалось сбежать от фоморов! Откуда ты родом, женщина?
— Из Риги, — пробормотала она.
— Риага? Улайд?..
Какими ветрами занесло ее так далеко на юг? Еще повезло, что недавно Мунстер и Улайд заключили перемирие. Не к лицу славным сыновьям Эйлианна резать друг друга, когда Фоморы и нежить лезут сплошной стеной.
— Как далеко забралась от своей страны! Здесь совсем неподходящее место для северянок!
Она хмыкнула. Ему показалось, что она едва сдерживает смех. Или слезы?
— Как я могу попасть в Улайд? Здесь есть консульство?
Последнего консула ее страны повесили еще до того, как Райвен прибыл в Туиренн, но она может вернуться тем путем, что и пришла.
— Торговые караваны в Улайд ходят каждую неделю. Думаю, за соответствующую плату можешь договориться, чтобы тебя взяли с собой.
Вот и все. Денег, что дал, хватит добраться до дома. Свои обязательства он опять исполнил, больше здесь делать нечего, у северянки своя дорога. Хотя… Райвену захотелось, чтобы с девушкой все было в порядке и она вернулась домой, и чтобы не наткнулся на хрупкое безжизненное тело посреди пустыни в следующую разведывательную вылазку.
— Это ты меня спас? — спросила она.
— Да.
— Я могу узнать твое имя?
— Райвен Маккалахер, — произнес он.
— Лорд Райвен Маккалахер, женщина, — поправил десятник. Сэб стоял рядом, прислушиваясь к разговору.
— Спасибо!
Он не почувствовал в ее голосе искренней благодарности. В прочем, это его уже не касалось. Райвен повернулся к Себу.
— Дайте ей во что переодеться и накормите! И еще, пусть кто–нибудь проводит до торговых рядов и поможет найти караван до Улайда.
Он коротко кивнул и вышел, чувствуя взгляд девушки, заставляя себя не оборачиваться. Все же жаль, что они больше не увидятся.
Глава 3
Бедность — не порок, а средство к существованию.
Рыжебородый открыл узкую дверь каменной башни. Дневной свет до боли резанул глаза, заставляя щуриться, пока я не привыкла к послеобеденному солнцу. Он стащил меня по ступеням вниз во внутренний двор цитадели, затем поволок по каменной дороге к виднеющимся впереди деревянным воротам. Грубые мужские пальцы впились в предплечье, я едва успевала переставлять ноги, подстраиваясь под быстрый шаг. Иногда мужчина что–то бормотал сквозь зубы, зло и презрительно. Судя по тону, в конце пути ничего хорошего меня не ждало.
Мы шли через тренировочное поле. Я видела воинов с обнаженными торсами, сошедшихся в поединках на мечах. Лязгу оружия вторили громкие выкрики. Кто–то сражался по двое, некоторые умельцы отбивались от нескольких противников. В низких бочках стояло разномастное оружие: те же самые мечи, длинные и короткие, копья, шесты. Вдоль стен пестрели разноцветными орнаментами большие овальные щиты, по соседству с ними стояли маленькие круглые окованные железом. Мы прошли мимо группы мужчин, что целилась из арбалетов в мишени на дальней стене. Определенно, не лучшее место для побега… Хотя, я бы прихватила что–нибудь из оружия, например, короткий меч из ближайшей бочки.
Размечталась! Если уж бежать, то быстро, и с тем, что есть. Все скромные пожитки при мне. Деньги, поданные из жалости, лежали в бюстгальтере. Левая грудь призывно топорщилась под грубой тканью платья, правая консервативно придерживалась привычного первого размера. Ужасное платье, что выдали в подземелье, отравляло и так сложное существование: ткань натирала обгоревшую кожу шеи и спины, ноги иногда путались в длинном подоле.
Мимо проходили крепкого телосложения мужчины, обвешанные оружием, словно плодоносные деревья. Каждый считал своим долгом что–то сказать рыжебородому, по тону — крайне скабрезное. Тот угрюмо отшучивался, иногда заливался глухим, словно из бочки, смехом. Я, повиснув на конвоире, словно силы закончились вместе с запасом наглости, мечтала о побеге.
Наконец миновали тяжелые деревянные ворота, обитые железом. Рыжебородый прибавил шаг, я семенила рядом, спотыкаясь о выступающие камни мостовой. Неровная кладка напоминала о мощеных булыжником узких улочках Старой Риги. Увижу ли я когда–нибудь родной город? Теперь же передо мной раскинулся чужой…
