Монахи по очереди выглянули наружу, и лишь потом Михаил тихо сказал:
– Вот и ладненько. Можно будить красавицу, – и бережно провел рукой по густым вьющимся волосам девушки.
– А? – в первый момент Лина не поняла, где находится. Вид соседей по квартире и веревки на руках заставили вспомнить последние события.
– Доброе утро, прелестница, – в голосе Михаила звучала доброта, – настоящая или издевательская, сказать было трудно.
Глаза девушки рыскнули по сторонам в поисках выхода. Хорошо хоть, хватило ума не пытаться порвать прочную веревку.
– И давай без криков. В Москве шуметь не рекомендуется.
Если бы взгляд мог убивать, монаха испепелило бы на месте. Денису показалось, что карие глаза полыхнули гневным огнем; только Михаил остался по-прежнему невозмутим и улыбчив.
– Конечно. Напали на бедную девушку втроем, связали, а теперь издеваетесь. Местное гостеприимство! – запальчиво проговорила Лина.
– Оно самое. С маленькой поправкой: кто и на кого напал? Остальное – закономерное следствие. Или, как говорили раньше в подобных случаях, момент истины. Счастливое мгновение, когда становится доказанной суть вражеского шпиона.
Ответить сразу девушка не смогла. Зря Денис взирал на нее с безмолвной надеждой: вдруг все случившееся – случайность, страшная, но все-таки…
– Что с Сенем? – вопрос прозвучал неожиданно. Очевидно, сработала какая-то защитная реакция сознания, и девушка толком не помнила происшедшего на ее же глазах.
– Ничего.
И тут пленница вспомнила. В первый миг она попробовала рвануть веревку, только та была крепкой и устояла перед девичьей мускулатурой. Напрасно Лина то извивалась, стараясь выползти из пут, то пыталась порвать их. Утихомирить ее никто не пытался.
– Пойду, погляжу, – Петр оказался умнее всех.
Он легко подхватил пулемет и направился к лестнице. Но разведать обстановку вокруг укрытия действительно было надо. С воцарением утра сюда мог подойти кто угодно. Причем явно не дружественный.
Денис вдруг вспомнил предупреждения Михаила, а потом сообразил, что монах должен прекрасно знать о таинственных растяжках и свободно уберет опасные сюрпризы с дороги.
Истерика опять перешла во вчерашнее отключение от мира. Только слезы медленно катились из карих глаз девушки, а взгляд вновь не выражал ничего.
– Ну вот и ладненько. Ничего страшного. У Дениса друг погиб. Это же Москва. Плохое случается чаще, чем хорошее. Говорить будешь?
Ответом было молчание. Не стоическое, когда стараются не дать врагу ни одного козыря, а безразличное. Еще вопрос, слышала ли девушка, что ей говорят.
Монах вздохнул. Переходить к более действенным и одновременно жестким методам допроса ему не хотелось. К немалому облегчению дружинника, который, с одной стороны, все понимал, а с другой, вопреки разуму, продолжал отчасти жалеть пленницу.
– Ладно. Не хотелось, но сделаем иначе, – монах возложил ладони на голову Лины. Та вздрогнула, попыталась извернуться и укусить, однако мужские руки были сильнее, и сопротивление оказалось тщетным.
Довольно долго ничего не происходило. Девушка просто затихла и лежала почти без движений. Монах тоже застыл и лишь смотрел в большие девичьи глаза. Денис не мешал; он не понимал сути происходящего. А ведь какой-то смысл был, что-то совершалось, и не зря двое вели себя тихо.
Вернулся Петр, но отвлекать напарника не стал. Лишь кивнул Денису: в округе пока все спокойно. А Михаил вообще не посмотрел на пулеметчика.
Наконец монах чуть отстранился, убрал руки и тихонько перевел дух, словно проделал большую и тяжелую работу.
– В квартале отсюда видел парочку нео, но шли к северу. И все, – шепотом поведал Петр.
Кивок в ответ: мол, принято и понято.
– Вы разведчики шайнов? – голос Михаила звучал проникновенно и завораживающе.
– Да, – выдохнула Лина к немалому удивлению дружинника. Что-то в девушке вновь изменилось, заставило ее говорить.
– Ты – шайн?
– Да.
– Шайны – выходцы из Азии?
– Да.
– Ты воспитана ими?
Все первые вопросы лишь повторяли уже озвученные предположения Михаила. И все они допускали односложные ответы. Монах лишь не стал уточнять, действительно ли Лина была подобрана ребенком и соответствующим образом воспитана. Но как раз это вытекало из предыдущего. Другая возможность – переход на сторону чужой группировки – рисовала бы девушку вообще в черном свете.
Постепенно вопросы стали чуть сложнее, а ответы поневоле – более развернутыми. И лишь теперь дружинник догадался, что монах воздействовал на девушку, заставил подчиниться его воле. Но это было намного лучше, чем полная апатия и уход из мира. Да и информацию требовалось получить любой ценой. Это Денис тоже понимал прекрасно, хотя бы как воин. Врага надо знать, а на то, что шайны им друзья, даже намека пока не было.
– Откуда вы?
– Из области.
– Но родились вы не там?
– Нет.
– А где те, кто жил в области до вас?
– Их больше нет.
Сказано было буднично, но монахи невольно перекрестились, а затем их примеру последовал Денис.
– Давно нет?
– После нашего прихода.
– Почему?
– Нам нужны земли. У земли должен быть один хозяин.
– И этот хозяин – вы? Вас много?
– Без счета.
А ведь монахи тревожились не зря, мелькнуло в голове у Дениса. И не зря отправились в разведку. Если часть Подмосковья захвачена, и шайны открыли себе путь в город, новая угроза может действительно оказаться нешуточной. Тогда покупка оружия становится актуальнее вдвойне.
Но дальше допрос застопорился. Девушку вдруг стал бить озноб, потом ее выгнуло дугой, а в уголках рта показалась слюна. Глаза стали закатываться, и монаху пришлось наложить руки на голову Лины и пробормотать несколько невнятных слов, чтобы все прошло.
– У нее блок стоит. Никаких подробностей она нам не скажет. Скорее умрет. Помнишь, как с Темными маркитантами? Те вообще сердце себе останавливают, но ничего не говорят. Вдруг у шайнов тоже эти умения в ходу?
– Может?… – начал было Петр и умолк.
– Не получится. Сил у меня сейчас маловато, – Михаил, очевидно, понял, что имеет в виду напарник. – Не сейчас и не в такой обстановке. Я думаю, мы с дружинником отправимся пока на разведку. Постараемся разобраться по косвенным данным. Да и выясним, кто кого там победил заодно. А ты пока проследи за пленницей.
– Хорошо, – согласился пулеметчик и протянул пару гранат. – Твои.
Девушка вновь уснула, – или ее усыпил Михаил, – и особых проблем с ней пока не намечалось.
