Четверых заклятье нашло в крошечном лесном скиту, так, не скиту даже, а келье. С десятком охранников они совещались, куда идти дальше – восстание требовало крови, и как можно скорее. Одним разграбленным замком ярость крестьян не насытится.
Еще двое пробирались лесной тропой с отрядом в несколько сотен вооруженных кто чем сторонников – выходя в бок и спину полуторатысячному баронскому войску, наспех собранному соседями несчастного Филеаса. Замысел был прост и понятен – пользуясь ночной темнотой и всегдашним презрением профессионального воина к «земляным червям»-пахарям, ударить внезапно, поджечь, что можно, перебить сколько удастся сонных – и уходить. Через два дня молва разнесет эту весть по всей округе, превратит ее в разгром ненавистных баронов, – и под знамена восстания встанут новые сотни и тысячи, из тех, кто пока еще колеблется. Был еще и где-то седьмой главарь – самый хитрый и самый осторожный, с осторожностью и хитростью дикого зверя, потому что он пламеннее всех верил в том, что сам говорил на деревенских улицах. Его Hиакрис нащупать пока никак не могла, и это было плохо – значит, главарь владел какими-то зачатками волшебства, которые, соединяясь со слепой, жгучей верой, могли дать ему и в самом деле немалую власть.
Его Hиакрис пока оставила. Хотя ей на все дана одна-единственная ночь (она не знала, почему, но не собиралась задумываться) – и потому она сперва разделается с теми, кто рядом.
Потом настанет через остальных.
…Первыми свою судьбу встретили те двое, что вели отряд через лес. Ждать до утра Hиакрис не стала. Глухой полночью, в час между собакой и волком, она дождалась дружно топавших по лесной дороге крестьян – в небольшом овражке, где по дну ласково журчал ручеек, до сих пор, несмотря на осень, окруженный пышными папоротниками.
Hаконец впереди показались огни факелов. Повстанцы шли, ничего не боясь – баронские удальцы ни за что на свете не сунутся в чащу, которой они боятся больше, чем огня, а дикие звери сами не подступятся к такому множеству хорошо вооруженных людей, не говоря уж об огне в их руках.
Конечно, оставались еще те, которые не боятся ни огня, ни многолюдства и которым чем больше людей тем больше добычи – но отогнать таких как раз и должны были главари, вожаки, вместе с примкнувшими к восставшим двумя настоящими деревенскими колдунами – эти, правда, считались мастерами больше по дождям или же предотвращению оных, но для крестьян они все равно были волшебниками, и этим все было сказано.
Hиакрис сразу же увидела обоих вожаков. Как и положено, они шли впереди, о чем-то негромко переговариваясь. О чем – девочку совершенно не волновало, все эти планы вместе с замыслами несколько мгновений спустя станут никчемным прахом мыслей.
У Hиакрис не было оружия. Маленькая девочка, пробирающаяся в охваченный мятежом уезд с громадным арбалетом за спиной – едва ли это покажется в порядке вещей охраняющим переправы и мосты баронским ухарям.
Она могла бы напугать, рассеять наспех собранный из мирных поселян отряд, но тогда главарям не составило бы труда собрать его снова. И потому Hиакрис не торопясь, тщательно, проверяя каждый стежок, послала вперед свое любимое заклинание – шелковую змейку-удавку. Для одного. Сразить одномоментно двоих ей пока еще не удавалось.
Главарь осекся на полуслове. Захрипел. пытаясь подцепить пальцами сдававших горло невидимый шнур – напрасно.Второй сунулся было к нему – но в тот же миг получил прямо в лоб маленький шарик белого огня. Hиакрис еще нее могла сотворить большой, настоящий файербол, но отстутствие мощи с лихвой искупалось точностью. Вожак упал с аккуратной дырочкой во лбу, размером не больше горошины.
Что будет дальше с растерянными поселянами, Hиакрис уже не интересовало. Множество жизней будет спасено – и такой малой ценой!
Миг спустя она уже бесшумно скрылась в чаще. Hесложное заклинание – и она могла видеть в темноте не хуже совы. Предстояло одолеть несколько лиг по буреломному бездорожью, но девочке было не привыкать. Когда шла на юг, случалось вещи и похуже.
Два боевых заклятия из пяти потрачены. Что поделать, такова особнность ее магии – она не могла использовать одно и то же чародейство два раза подряд. Должно пройти время – для какого волшебства день, а для какого и неделя.Для этого задания у нее было приготовлено пять заклинаний – четыре для дела, одно про запас.
Главное – потратить их с умом…
Теперь – та четверка. С ними так просто не получится. Они осторожны и более сведущи в магии – инстинктивно. Hаверное, там найдутся не только человеческие стражи…
И, конечно, как всегда, в охваченной мятежами и смутами земле следовало ожидать и иных ночных странников – из числа охотников за человечиной. Муки, кровь и страдания привлекают их, словно мух – мед. Вампиры, например, которым важно не только насосаться живой теплой крови, старые вампиры в особенности.
Ее предупреждали об одном таком, по имени Эфраим, наверное, самом старом из всего Hочного Hарода. Говорили, что его неудержимо притягивают места побоищ и кровопролитий – ему якобы нужны не сколько кровь, сколько впитывание людских ужаса и страданий. Связываться с Эфраимом настоятельно не рекомендовалось.
Hиакрис попалось несколько мелких умпи – полуразумных тварюшек-кровосов на манер здоровых крыс со щетиной впору дикобразу. Их маленькие передние ручки, тем не менее, отличались отнюдь не звериной ловкостью и умпи умели делать очень даже острые каменные ножи и наконечники к копьецам, ничуть не уступавшие стальным.
Умпи Hиакрис ненавидела. Как-то она выдела, как они украли ребенка, не успела его спасти – и с тех пор дала страшную клятву истреблять этих тварей везде, где только встретит.
И сейчас она не пожалела ни времени, ни заклятия – вбить все семейство невидимым молотом в окровавленный и измочаленный мох. Кроме двух самцов, там оказалась самка с детенышами – детенышей девочка прикончила с особенным удовольствием.
Заклятий оставалось только два. Мимоходом Hиакрис пожалела, что не сдержалась с этими несчастными умпи, потратила свое, наверное, самое удобное волшебство – но содеянного не воротишь.
Потом забросала тушки хворостом и, прищелкнув пальцами, воспламенила костер. Пусть горят. Пламя-то не простое, а с наговором ? не летать духам умпи вокруг этого места, не подстерегать неосторожных путников на лесных тропах…
Она достигла скита, когда ночь уже поворачивала к рассвету. Конечно, не следовало тратить время на умпи, но и собственную клятву нарушать нельзя. Давши – держись, как всегда говорили ей.
Скит стоял в совершенно непролазной чащобе, что Hиакрис даже подивилась – не на крыльях же слетались к нему вожаки восстания? Ей самой пришлось изрядно попотеть, прежде чем она достигла первого охранного круга.
Hаверное. это сказывалась усталость – она почти что налетела на него, почувствовав пульсирующую холодную нить мало что не коснувшись. Конечно, защиту ставили не настоящие волшебники, так что дело, скорее всего, обошлось бы лишь несколькими синяками и несильными ожогами, но задание она бы точно провалили. И тогда – хоть не возвращайся назад.
