— Я прежде всего офицер Федеральной Службы Безопасности России, Стаб, как ты и все здесь находящиеся, и мы все должны высоко нести честь офицера!
— Согласна с тобой Кик, — спокойно взяла его за плечо и приблизилась к его лицу Луна. — Я надеюсь, что в тебе офицера больше, чем игрока и ловца удачи.
Прошли еще какие‑то минуты, пока все смотрели на заместителя командира отряда, спецназовца Пулю. А он молчал, что‑то взвешивая в уме, прежде чем дать ответ. Но вот, снова достав два нагана и проверив патроны, он тихо и четко сказал:
— Честь офицера — это важно для всех нас, хотя в нашем времени, откуда мы пришли бывали исключения из правил, вы все знаете, что приказ превыше всего… Но, в нашей работе иногда хороший ведомый — интуиция, поэтому я и Кик пойдем туда завтра, а там как карта ляжет. Грач ты в языках силен, вот и наведи мосты, кто нас на борт возьмет, завтра уже отплывать пора, дело на месте не должно стоять. За меня останется Уник, зря в свару не встревать, если не мы, то ни кто, вот такой расклад.
3
В белогвардейском штабе контрразведки в одной из старинных тюрем Севастополя в эту ночь не спали маститые офицеры Белого движения. Полковник Зиновьев, бывший начальник штаба 3–го кубанского конного казачьего корпуса генерала Шкуро, нервно ходил по бетонному полу огромной комнаты с решетками на окнах. Вокруг стола, где лежала огромная карта Севастополя и трепеща от ветру горели свечи в бронзовых подсвечниках, стояли длинные лавки. Человек пять в размышлениях курили, а кто наливал себе по кружкам самогон из большой бутыли.
— Лучше своейной хлебной самогревной воды не сыщешь…
— Чего ж там, ротмистр, самогон наш донской это гусли самогуды, сами играют, сами пляшут, сами заводятся… Эх, давай, родимый, выпьем по чарке за наше Отечество!
— Господа, вам бы только салютации устраивать, давайте размазгуем ситуацию, — навис над картой полковник Зиновьев.
— Модеем помаленьку, ваша светлость, чего ж нам осталось… А хоть красных могшем бить прямо сейчас, — вытащил из кобуры наган ротмистр со шрамами на лице и двумя георгиевскими крестами на офицерском френче. — Пьян бывал, а ума не пропивал!
— Гаврил Васильевич, упустили мы красноперого, вот это факт… А он у господ выиграл денег неизмеримо много, Егор Савельевич сказывал тысяч десять монетов американских! Вот как, а вы самогоном бражничаете.
— Было и пито, да много красных бито! Пей не напивайся; люби, да не влюбляйся: играй, да не отыгрывайся, — раскачивался ротмистр на стуле, не боясь полковника, потому что спас его из самого опасного красного плена, за что тот не мог на него рассердится.
— Полноте, вы это, ротмистр, Василевскому расскажите так, он быстро нас с денежного расчету снимет. Все деньги от Антанты через него проходят.
— Генеральской курицы племянник — этот Василевский, — стукнул по столону ротмистр ребром ладони. — Ну, полноте, это уж загнул, старый пройдоха, золотодобытчик Крапивин… Говорил Даниил смолу… и сотвори гомолу! Не было там десять тысячев американских, врет он как газета!
— Таскал волк — потащили и волка, проигрался золотодобытчик, поделом ему, — поддакнул капитан Кавказской армии Врангеля, сильно поредевшей после похода на Москву и бежавшей на юг. Он все ни как не мог забыть кошмарной ночи, когда они со штабом Врангеля ели ушли от красной конницы. Отчего капитан иногда вдруг вздрагивал и хватался за револьвер. — А как вы, ваше преосвященство, дознались, да и записали этого игрока удачливого в краснопузые? Это, что они теперь по кабакам стали шастать, да деньги для ВЧК выигрывать?
— Ха–ха–ха! Ну, молодчага, капитан, верно отсечку сделал.
— Капитан, не гомози, да шулика своего тормозни, шулера так споро не бегают и в воду метельную не ныряют, — отмахнулся полковник, забивая в свой мундштук сигарный огрызок. — Вон, харьковскую контрразведку как пару дней назад разгромили, поди слышали… Самого начальника контрразведки Кутепова полковника Зверева один комиссар обшутил, да так, что тот зубы в горсти унес. Взорвал им тюрьму, да еще панику в городе посеял, всю ночь палили они по красным, а наутро своих собирали и хоронили…
Тут офицеры замолчали, начиная трезветь. Им пришлось выслушать эту историю в исполнении нескольких очевидцев, которые примчались в Севастополь только вчера, надеясь застать здесь этого отчаянного и везучего красного комиссара Григория Семенова. Генерал и командующий белой армии Кутепов обещал несколько тысяч золотых рублей за поимку этого красного. Однако, встреча с ним не сулила больших выгод ни кому, потому, что по слухам стрелял тот красный чекист без промаха и с обеих рук одновременно.
— Ваша светлость, как говорят, сжалился конь над волком, велел ему с хвоста подойти конинки отведать, так и нас пригласит к себе этот красный, да два нагана сдаст нам…
— Пусть Кутепов сам с тем комиссаром разбирается… Ел бы пирог, да сам в печи изжег, что с нас теперь спрашивать, — зло махнул рукой полковник. — Нам тоже бы тут не засидется, а то красные со всех сторон обложат.
— Илья Муромец 30 лет сиднем сидел, ни че, не обжегся… Эх! — еще раз крякнул и выпил еще одну кружку самогону ротмистр. — Не сумлевайтесь, ваша светлость, возьмем мы этого сизенького голубка, что от нас упорхнул вчерась!
— Это как же, ротмистр, или ты такой могутный выискался, не вчерась, так намедни?
— Завсякопросто, ваша светлость, шулер он уворотный, особо фортовый и рисковый… Так сдается мне, что увадилась свинья в огород шастать. Вот поглядим–кась да завтре, придет наш красный кабацкий завсегдатель, а второй раз мы уж его не упустим…
— Верно, говоришь, ротмистр — от умору нет снадобья, не уйдет от нашей пули красный, подхватил капитан и прилег лицом на стол, тотчас уснув.
Послышался топот сапог и в залу вбежало несколько военных, явно чем‑то взволнованных.
— Вашескобродь, объявился этот красный чекист Семенов в Крыму, — доложил вестовой полковнику Зиновьеву, начальнику крымской контрразведки.
— Где объявился? Что ты несешь?
— Так вот поручик Гладышев с ним в поезде ехал, — прогрохотал густым басом рослый казак, из бывших крестьян и, поправив огромные кавалерийские усы, указав рукой на невысокого и худого поручика.
— Поручик Гладышев, ваше превосходительство, — отрапортовал тот с бледным и нервным лицом.
— Ну, говорите, не тяните как подьячий на проповеди, откуда у вас там этот красный комиссар взялся?
— Ваше превосходительство, вот только прибыли–с мы с лошадьми для конного корпуса, а с нами попутчик напросился рыжий капитан артиллерийский с Харькова …
— Это еще какой капитан, что вы что тут несете? С воинским грузом сажаете кого ни поподя. Да вас под трибунал за это, поручик!
— Господин полковник, так почем нам знать, что он в розыске. Сообщил он, что приказ у него важный для Ставки Крымской, да от самого Кутепова.
— Да вы знаете, что это особо опасный красный чекист, бежал из контрразведки Кутепова, опасен и стреляет он крайне метко!
