— Ата, вон они, держи красных, — раздались казацкие улюлюканья, свисты и крики… А затем засвистели и, рикошетом отражаясь от стен, полетели пули.
Пуля тоже несколько раз выстрелил, оставив на каменистой брусчатке навсегда лежать передовых всадников из казачьего разъезда. Тогда сзади раздались пулеметные очереди, но они уже не могли причинить вреда спецназовцам. Снова, еще ближе раздался крик испуганной птицы и два офицера спецназа выскочили на узкую с каменными ступенями тропу, резко ведущую вниз. Лоб в лоб они столкнулись с белогвардейским офицером на лошади. Белый был в зеленой фуражке, низко надвинутой на глаза, и форме с зелеными галунами, а в его руке был револьвер. Рядом с конником было еще две оседланных лошади.
— Еще один белый, — лишь сказал, но не успел выстрелить Пуля.
— Волга–волга, — послышались тренировочные позывные спецназовцев и раздался знакомый голос Георга, командира отряда «Нулевой дивизион». — Отставить стрельбу, бойцы, седлай лошадей, или не узнали, тоже мне спецназ.
— Вот ведь, говорят, про закон Мэрфи, а нам до чертиков эти законы…, мы сегодня и при деньгах и лошадях! — радостно оседлал коня и поставил его на дыбы Кик.
А Пуля молча заскочил в седло и быстро по–мужски обнял Георга. — Жив, капитан, а то мы без тебя тут немного, пообносились…
— Да, ладно, не прибедняйтесь денег вы славно накосили, мне Грач показывал, — радостно смеялся капитан спецназа Георгий Семенов. — Однако, бойцы, гляжу уже погоня за нашими спинами, поддадим коней.
Трое конников стремительно пришпорили своих коней, и, взяв в карьер, рванули прочь от приближающихся казаков. Около часа спецназовцы гнали лошадей и петляли по пустынной корабельной части города, пока не убедились, что погони не было. Снег все усиливался и крупные хлопья падали на лицо. Капитан спецназа остановился и обернулся на Кика и Пулю.
— Значится так, бойцы, обратной дороги не будет, весь город уже контролируется контрразведкой. Мы договорились, что наши часа в три ночи проберутся к притопленному эсминцу, что с той стороны бухты около маяка. Так, что у нас еще полно времени…
— А дальше куда, Георг? — спросил Кик и взглянул на Пулю, который спокойно перезаряжал револьверы и вытирал их от снега.
— Дальше, нас еще до рассвета должны посадить на шлюп итальянцы и взять на их корабль. Капитан Джулио Франчезетти клялся, что он нас доставит в солнечное Палермо за приличную пачку американских казначейских билетов.
— Неплохо, сказка заканчивается на такой радостной ноте, — улыбнулся Пуля и только сейчас оглядел долгожданного и невредимого их командира Георга. — Как там контрразведка Кутепова запомнит тебя надолго?
— Не без этого, вроде как вас здесь в этом ресторане, — вдруг радостно и весело засмеялся капитан спецназа.
А Кик и Пуля сначала удивившись, вдруг подхватили эту неожиданную веселость капитана и все вместе дружно и весело смеялись, нечаянно вспугнув чаек, спрятавшихся под старой разбитой лодкой.
2
Ночная метель усилилась, и снег стал превращаться в колючие льдинки сыпавшие с неба. Первые отблески утреннего солнца с трудом пробивались через мрачное тяжелое небо на Севастопольской бухтой. Большой транспортный корабль с итальянским флагом покидал крымские берега. На его борту стояло несколько моряков, да группа гражданских людей с небольшим мальчишкой. Они прощались с полуостровом, который составлял часть России, за которую до сих пор боролись непримиримые слои общества, разные классы и сословия. Одна из девушек, укутанная в этот час платком от утренней сырости, вдруг начала читать стихи:
— Волшебный край! Очей отрада!
— Все живо там: холмы, леса,
— Янтарь и яхонт винограда,
— Долин приютная краса,
— И струй и тополей прохлада,
— Все чувство путника манит,
— Когда, в час утра безмятежный,
— В горах дорогою прибрежной
— Привычный конь его бежит,
— И зеленеющая влага
— Пред ним и блещет и шумит
— Вокруг утесов Аю–дага…
Снова наступила тишина, и лишь шипение рассекаемых тяжелых и темных черноморских волн нарушали тишину.
— Луна, что за стихи ты читала? Что‑то знакомое?
— Это крымские стихи Пушкина, я прочитала их на обрывке старой газеты там где мы стояли.
— Так, что сегодня за день? — спросил Медведь.
— Число точно знаю — 1 декабря 1919 года, а день по моему суббота, — откликнулся Стаб. — Вчера вот только открытку отправили через связника в Орле в ФСБ генералу Вернику, что все идет по плану, уплывает в пятницу в Европу…
— У нас уже есть пятница, — подхватил Григорий Семенов на руки полусонного и молчаливого паренька. — Вот наша пятница, его правда зовут Никифор.
— Ой, дядя Гриня, вы меня в море не уроните, а то я что‑то боюсь, отродясь столько воды не видел…
— То ли еще будет, когда через Атлантику поплывем, — отозвался Пуля, подняв воротник на морском бушлате, на который он обменял свой модный костюм.
— Кажись ушли мы от белых, да и от красных, от махновцев и всех, кому не лень нас было трясти, — сказал Крак, словно удивляясь своему голосу, так как последние два дня после проигрыша все больше молчал.
— Да, время такое хлопотное, прямо нестабильность во всем процветала, — полусонно в размышлениях отозвался Кик, искоса поглядывая на Луну, и в который раз себя спрашивая, была ли это правда, что она его целовала ночью. Но открыто спросить не хватало духу.
— Может спать пойдем, раз все так пока неплохо? — наконец задал первый правильный вопрос Грач, который потратил целых несколько часов, чтобы объяснить жадным итальянцам, что вторую половину денег они отдадут им на месте, при прибытии в порт Палермо. На том настаивал Уник, а если он в чем‑то был уверен, значит так тому и следовало быть.
Они пошли в трюм, в каюта, которая соседствовала с кочегаркой, отчего в трюме было тепло, а брезентовые сетки, туго подвешенные к стенам между переборками заменяли кровати. Все бойцы отряда и молодой юнга, которого Георг не смог оставить в чужом и опасном Крыму, быстро заняли места на подвесных койках.
Не прошло и 10 минут, как они уже уносились в одним им известные грезы и воспоминания, а затем проваливались в глубокий крепкий сон. Кику снилась Луна и ее губы, он пытался снова обнять ее, но лишь воздух оказывался под его сильной рукой. А Луна, вдруг, во сне увидала Кика, как они купались в теплом море под жарким солнцем, а потом сильный парень подхватил ее на руки и бежал с ней по желтому песку, и она снова не смогла себя удержать и поцеловала его в губы…
День за днем побежала неделя морского круиза по огромным просторам Средиземного моря. Ярко–синие волны огромной величины накатывали на итальянский грузовой корабль, заставляя его переваливаться с волны на волну. Небо лишь изредка открывалось солнцу, и в эти минуты яркие лучи ослепительно согревали воздух и железную палубу корабля.
