— Ты живешь в мотеле? — спросила Эмили.
— Да, а ты?
Она кивнула.
— Моя комната наверху.
Интересно, на чьей кровати они займутся любовью? Хорошо, если бы это произошло в ее комнате.
Джеймсу не хотелось, чтобы сосед понял, что у него в номере женщина, которую он подцепил в баре.
Инспектор, работающий в Центре по обеспечению безопасности свидетелей, предупредил его, правда в шутку, чтобы по крайней мере в течение этой ночи он не напрашивался на неприятности.
Но, с другой стороны, он не нарушает никаких правил — Программа защиты свидетелей не запрещает своим подопечным заниматься сексом.
Эмили, несомненно, согласится переспать с ним. Она не так невинна, как выглядит.
— Когда ты съезжаешь? — поинтересовалась она.
Он поставил опустевшую бутылку пива на стол.
— Завтра.
— Я тоже, — Эмили допила второй стакан вина. Ты поедешь домой?
Джеймс нахмурился. Домой? У него давным-давно нет дома. Полтора года он провел в бегах, скрываясь от отца Беверли, главаря преступной группы, следующий год ему пришлось отсидеть в камере федеральной тюрьмы, давая показания против банды и отбывая срок за участие в вооруженном нападении, воспоминания о котором до сих пор преследуют его. Две недели после освобождения прошли в Центре по обеспечению безопасности свидетелей, где Джеймса познакомили с его легендой и выдали новые документы, после чего отправили в Айдахо.
— Джеймс! — Эмили хотела услышать его ответ;
— Что? А… да. Я направляюсь, домой. Уеду утром.
— Я тоже.
Он не спросил, где она живет. Зачем ему знать это? Джеймсу Далтону не очень хочется заниматься болтовней. Как и Риду Блэквуду, потому что им обоим многое приходится скрывать.
— Откуда ты родом? — спросила Эмили, прежде чем он успел перевести разговор на другую тему.
Он рассказал ей легенду, созданную для него сотрудниками Центра.
— Я родился в Оклахоме, но мне пришлось много ездить по стране. — Решив закончить этот разговор, он указал на официантку, перебиравшую чеки, и бармена, протиравшего стойку:
— Похоже, что они собираются закрывать бар. Нам лучше уйти.
Джеймс оставил чаевые и направился с Эмили к выходу. Он чувствовал, что официантка наблюдает за ними. Ему хотелось крикнуть ей, что он будет добр к Эмили. Она — его спасение, живая душа, которая поможет ему пережить эту мучительно одинокую ночь. Но высказать это вслух было невозможно. Поэтому он оглянулся через плечо и поймал взгляд женщины, дав ей понять, что видит ее беспокойство.
Ночь повеяла на них прохладным ветерком. Рука Джеймса легла на плечи Эмили. Они подошли к мотелю и остановились у лестницы.
— Ну? — спросил он.
— Ну? — повторила Эмили, подняв на него глаза.
Ветер играл ее волосами.
Джеймс прижал губы к ее уху, стремясь к наибольшей близости.
— Ты пригласишь меня в свою комнату?
Она кивнула и опустила голову, чтобы он не увидел ее покрасневших щек.
У Джеймса закружилась голова от желания. Он представил, что целует ее и она тает в его объятиях, как лимонный леденец. У нее вкус страсти, сводящей с ума…
Проклиная свою глупость, Джеймс сделал шаг назад. У него не нет ни одного презерватива.
— Я прокололся, — признался он.
— Что?
— Мне нужно купить защиту, — он жестом показал на магазин, находившийся на другой стороне улицы.
В голосе Эмили послышалось смущение.
— Мне лучше подождать тебя в своей комнате.
— Я провожу тебя.
Ее комната была на втором этаже. Джеймс прижал Эмили к двери, и они поцеловались, с трудом оторвавшись друг от друга из-за охватившего их возбуждения. Может быть, послать к черту осторожность и не отпускать от себя эту сладкую женщину!
Но он знает, что это невозможно. У него уже есть ребенок, очаровательный малыш, который так далеко от него и по которому так тоскует сердце…
И сейчас он не собирается зачать ребенка с незнакомкой, оставив в ней свое семя.
Джеймс убрал прядь волос со щеки Эмили.
— Я вернусь как можно быстрее.
— Ты найдешь меня здесь, — она нежно улыбнулась ему и открыла свою дверь.
Он дождался, пока она войдет в номер, потом повернулся и побежал вниз по лестнице, думая, что это дьявольски неподходящий способ начинать свою жизнь в обличье Джеймса Далтона.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Эмили ждала его в комнате, стараясь подавить охватившее ее беспокойство. Она начала нервничать, внезапно почувствовав, что собственная неопытность до смерти пугает ее.
Надо ли сказать ему?
Но что сказать? То, что через две недели ей назначена серьезная операция?
Сев на край кровати, она в безмолвном отчаянии стиснула руки. Нет сомнения, что, узнав о меланоме, он мгновенно исчезнет. Какой горячий ковбой захочет, чтобы занятию сексом предшествовал разговор о таком страшном заболевании, как рак кожи?
Вряд ли он заметит след на голени, в том месте, где ей удалили родинку. Конечно, он не обратит на него внимания. Почему ему может броситься в глаза небольшой и совершенно безобидный на вид шрам? Он не будет представлять для него никакого интереса.
Ну ладно, с этим все прекрасно. Тогда что ей делать с девственностью? Нужно ли затронуть эту тему? Следует ли ей признаться, что она еще никогда не была с мужчиной?
Подружки рассказывали Эмили, как это было у них в первый раз. Они попивали содовую воду, хрустели чипсами и обсуждали не совсем приличные подробности, как это часто делают женщины. Но сейчас это ей ничем не поможет.
Эмили надеялась, что ее первый возлюбленный навсегда останется единственным. Он будет мужчиной, который станет ей мужем и отцом ее детей.
Но она в таком положении, что просто глупо ждать, пока появится мистер Единственный.
Рак навсегда изменил ее будущее. Жизнь стала слишком непредсказуемой, а Джеймс Далтон оказался слишком красивым, слишком волнующим и сексуальным.
Послышался стук в дверь, и Эмили буквально слетела с кровати. Глубоко и неровно дыша, она пригладила блузку и открыла дверь.
Джеймс посмотрел на нее с улыбкой, которая смягчила резкие черты его лица и почти скрыла затаенную грусть в глазах.
— Привет! сказал он.
— Привет! — Эмили, сердце которой трепетало как у девочки-подростка, отступила назад, и Джеймс вошел в комнату.
Она заперла дверь. Подняв вверх пакет, взятый в аптеке, он объявил:
