Телефон вдруг вздрогнул и зазвонил. Маша нехотя потянулась к аппарату. На дисплее высвечивался незнакомый мобильный номер.
– Алло?
– Мария?
– Да!
– Это вас Алена беспокоит. Из опеки. Вы меня помните?
Маша мгновенно очнулась от дремы, позабыла о ноющей боли в теле и шустро села в кровати.
– Конечно!
– Вы еще не нашли ребенка?
– Нет! Я почти всю базу по Москве изучила.
– Понимаю. Поэтому и звоню. У меня тут несколько родителей удачно побывали в других городах. Вам удобно сейчас записать?
Маша пошарила глазами по прикроватной тумбочке в поисках блокнота и ручки. Как назло орудия труда, без которых она даже спать не ложилась, куда-то исчезли.
– Подождите минутку! – вскочила с кровати и прошлепала к письменному столу: – Теперь могу.
– Смотрите, – Алена зашуршала на том конце линии бумагами, – совершенно точно есть детки в домах ребенка в Ростове-на-Дону. Пишите телефон местной опеки.
– Записала!
– Еще можно смело ехать в Смоленскую область. Там в городе Ярцево замечательная опека. Встречают как родных. Пишете номер?
– Да-да, диктуйте!
– В Марий Эл мало усыновителей, а детки есть. Но лучше сначала позвонить, – Маша едва успевала за Аленой: названия городов, поселков и телефонные номера покрывали уже всю страницу, – если есть возможность, не затягивайте. Как бы не пришлось медицинские документы еще раз собирать. Все-таки уже столько времени прошло.
– Алена, – Маша почувствовала на глазах слезы благодарности, – спасибо вам! Вы не представляете…
Она запнулась, не смогла договорить.
– Ну что вы, – даже по голосу было слышно, что женщина смущена, – это моя работа. Я вам от всего сердца желаю найти своего малыша!
Болезнь Молчановой как рукой сняло. Дашка, вернувшись в спальню с кружкой горячего чая с медом и лимоном, застала мать выплясывающей посреди комнаты счастливый танец: прижав к груди блокнот, бывшая актриса выделывала невероятные балетные «па», запрокинув к потолку сияющее лицо.
– Ничего себе! – Дашка рассмеялась. – Ты что, уже выздоровела?
– Ой!
Маша замерла. Потом вытащила из рук дочери горячую кружку, поставила ее на стол и принялась обнимать ребенка, покачиваясь с Дашей из стороны в сторону, словно танцуя.
– Поедешь с нами?
– Куда?!
– За братиком. Или сестричкой.
– А школа?.. – осторожно поинтересовалась дочка, хитро сощурив один глаз.
– Записку напишу, – Молчанова удивленно посмотрела на дочь, – за один день ничего страшного не случится.
– Вы бы съездили для начала «на разведку». А я уже потом, ближе к делу. У нас целых три контроши на этой неделе. Все-таки конец четверти.
Маша с уважением взглянула на собственного ребенка. Надо же, всего несколько месяцев назад дочь и слышать ничего не хотела об учебе. А теперь переживает за итоги четверти. Неужели не прошли даром душеспасительные беседы? А она-то думала, что не доживет до такого счастья.
– Хорошо. Тогда с папой договорюсь, съездим пока вдвоем.
– Я дома одна останусь? – В глубине карих глаз промелькнул бесовской огонек.
Погруженная в свои мысли, Маша не заметила опасного свечения.
– Мечтать не вредно! – Она потрепала дочь по колким волосам. – Бабушку к тебе вызовем. Ты же у нас как младенец: ни на минуту оставить нельзя.
– Ой, да ладно! Зачем еще бабушку? Я и сама…
– Не сомневаюсь. – Мать тяжело вздохнула и сильнее прижала Дашку к себе. – Категорически нет!
– Я тоже тебя люблю.
Она не поняла, сказала это Дашка всерьез или ерничала в своей обычной манере. Впрочем, какая разница? Бальзамом на душу лились эти слова. Ласковые. Врачующие. Казалось, уже давным-давно Молчанова не испытывала такого острого желания жить.
А ночью как назло началась пурга. Дорогу сквозь мелкую белую крупу едва можно было различить. Олег ехал на черепашьей скорости в правом ряду, Маша таращила глаза в занесенную снегом тьму и старалась говорить не умолкая. Боялась, как бы водитель не задремал за рулем. Но и сквозь собственную болтовню Молчанова слышала, как скрипят под колесами, ломаясь и треща, миллиарды снежинок.
Дорога, казалось, тянулась вечно. Только к полудню, измученные и голодные, они прибыли на место. Небольшой городок с ухабистыми, занесенными снегом дорогами, – столица области, – казалось, все еще спал. Редкий прохожий торопливо пробегал по улице, пряча лицо в поднятом воротнике, и снова становилось пусто.
– Здесь хоть где-нибудь кормят? – мужчина окинул безликие серые дома тоскливым взглядом.
– Давай поищем.
Кафе оказалось на удивление приятным: чисто, тепло, вкусно. Цены и вовсе были далекими от реальности – словно они не от Москвы отъехали на четыреста километров, а улетели на другую планету.
– Думаешь, нам здесь повезет?
– Я уверена! С первого раза дозвонилась до них. Сказала, что от Алены, и сразу предложили приехать, познакомиться с близнецами. Мальчик и девочка.
– Куда нам сразу двоих? – Олег притворно-тяжело вздохнул.
– А что же делать? Сестру с братом разлучать нельзя. – Молчанова улыбнулась: недовольство Олега было напускным, она видела, с каким нетерпением он ждет этой встречи. Ради мальчика готов был на все, что угодно.
Бумажные вопросы решились в считаные минуты: две юные сотрудницы местного органа опеки проверили документы кандидатов в усыновители, выдали направление и пожелали удачи. Одна из девушек, пепельная блондинка с красивыми томными глазами, даже вышла из ветхого здания, в котором расположилось скромное учреждение с громким названием «центр усыновления», чтобы показать московским гостям дорогу.
Вся поездка в дом ребенка заняла пятнадцать минут. Их даже на порог не пустили: выяснилось, что близнецы уже ждут усыновления, к ним приходят приемные родители и совсем скоро они заберут сестренку с братишкой домой.
– И как же вышла такая накладка?! – от неожиданного поворота событий Молчанова растерялась.
– Откуда нам знать? Спросите в опеке, они там чего-то напутали.
Пепельная блондинка так долго извинялась, взгляд у нее был такой несчастный и виноватый, что не было ни сил, ни желания сердиться на нее. Супругов напоили чаем с конфетами из личных запасов, пообещали звонить, как только появится ребенок со статусом «на усыновление», и проводили до порога.
– Маруся, – Олег нехотя забрался на водительское сиденье: предстояло не меньше шести часов новой пытки за рулем, – объясни мне хоть что-нибудь. Я ничего не понимаю…
– Что тут непонятного? – Молчанова от расстройства не могла говорить, сипела. – Детям уже нашли родителей. Это прекрасно. Главное, чтобы у них была семья.
