На пятую ночь мне предстоял дебют. Я вовсе не жаждала улыбаться и пожимать руки компании незнакомцев, которые еще недавно требовали моей головы, однако придется. Если это снимет напряженность в отношениях между вампирами и вурдалаками и к тому же увеличит мои шансы спасти мать, я, если надо, готова была проделать это нагишом. Поскольку намечалась официальная вечеринка, там будет еда — всякого рода, — напитки, танцы и праздничное настроение, а между тем сильнейшие станут обдумывать, не стоит ли перебить половину собравшихся.
Иными словами, вроде вечеринки старшеклассников.
Я как раз закончила вытирать волосы, когда хлопнула входная дверь и послышались быстрые шаги по лестнице. Кости вернулся. Он уезжал за новым платьем для меня: те, что были в доме, его чем-то не устроили. Вошел с пакетом в руках.
— Как раз вовремя, — сказала я. — Я собираюсь завивать волосы. Дай посмотреть платье.
Кости распустил молнию, открыв длинное черное платье с лямочками-спагетти, неуловимо сужающееся к талии, с расшитым стеклярусом лифом. Я по покрою видела, что хрустальные бусинки плотно лягут на грудь. Даже в приглушенном освещении комнаты они сверкали, отражая радужные лучики.
— Красиво, — признала я и сухо улыбнулась. — Только лифчик придется снять. Ты, конечно, не случайно такое выбрал.
Он усмехнулся:
— Конечно.
Платье было действительно очень красивое. Простое, готическое и с шиком. Самый подходящий наряд для вампирского дебюта.
— К моим клыкам пойдет, — заметила я, смешком прикрыв нервозность.
И все равно сама чувствовала ее запах. Тошнотворная сладость, так пахнет переспелый персик. Жаль, нельзя заглушить его, опрыскавшись одеколоном «Все нипочем».
Кости поцеловал мое голое плечо. Проще простого, учитывая, что на мне пока было только полотенце.
— Все будет отлично, Котенок.
Я улыбнулась, игнорируя комок под ложечкой, утверждавший обратное.
— Конечно.
Последний раз мне приходилось выступать в роли хозяйки на похоронах Рэнди. И сейчас было ненамного веселее. Прежде всего, все мои разговоры с Кости сводились к: «Это имярек. Имярек, позволь представить тебе Кэт, нового члена нашего клана», после чего мне приходилось пожимать руку тому, кто не менее охотно зажарил бы меня на угольях.
Здесь был и Родни, выглядевший так же мрачно, как я себя чувствовала. Он винил себя, что не разбудил мою мать, когда Грегор пробрался в ее сон. Я пыталась объяснить, что он никак не мог знать, что происходит, но он остался глух к утешениям. Фабиан парил между гостями, словно прозрачный метрдотель, и докладывал нам, если напитки или закуски подходили к концу. Ниггер и Джэн, в свою очередь, официально принесли поздравления. Примерно тридцать рукопожатий спустя подошла очередь Аннет. На ней было платье без бретелек, словно обливавшее ее пышную фигуру. Сексуальность блестящего наряда дополняли длинные черные перчатки. Рядом с ней я почувствовала себя Кэрротом Топом
[10]
в платье.
Она меня обняла. Я застыла от удивления. Аннет сжала мои плечи, шепнула: «Ты правильно решила» — и с улыбкой отстранилась.
— Ты замечательно выглядишь, Кэт. Похоже, смерть тебе к лицу.
Не ожидала от нее такого теплого приветствия.
— Спасибо, — опомнилась я. — По слухам, это писк сезона.
Она засмеялась, и в ее хихиканье послышалось что-то грешное.
— Смею ли надеяться, что твоя упрямая гетеросексуальность похоронена вместе с пульсом?
Вот это — знакомая мне Аннет. Хищная акула под личиной красавицы.
— Здесь никаких изменений, — сухо уведомила я. — Впрочем, спасибо, что поинтересовалась.
Глаза у нее заблестели.
— Говорят, не попробуешь — не узнаешь. Ну, мне надо идти. Сколько парней собралось полюбоваться, как ты не дышишь!
Я увидела знакомую фигуру, задержавшуюся у входа. Темные прямые волосы, острым треугольником выступающие на лоб, угловатое лицо и медно-зеленыс глаза, встретившие мой взгляд.
— Влад!
Сказалось напряжение последнего часа: я так обрадовалась, увидев друга, которому доверяла, что бросила свое место, чтобы встретить его. «Он пахнет корицей и дымом, — подумала я, обнимая его. — Какое интересное сочетание!»
Тут я заметила, что вокруг стало тихо. Оглянувшись, я увидела, что все оставили свои занятия и смотрят на нас, — а взгляд Кости мог бы мгновенно обратить пар в лед.
— Котенок, — заговорил он, — будь добра вернуться… сейчас же.
Ого! Верно, я погрешила против этикета, приветствовав друга вне очереди.
— Придется, — шепнула я Владу. — Спасибо, что пришел.
Искренняя улыбка, которой он меня встретил, сменилась привычной сардонической усмешкой:
— Иди принимай поклонников.
Поклонников, скажет тоже! Никогда в жизни я не ощущала на себе столько взглядов, разбиравших меня по косточкам. Что там отсутствие сердцебиения и дыхания: попроси меня кто-нибудь открыть рот и показать клыки, я не удивилась бы.
— Извини, пожалуйста, — обратилась я к Кости. И с изумлением заметила, что он в ярости.
— Разумеется, — отозвался он с леденящим холодом в голосе. — Позволь представить тебя Малкольму Унтару. Тебе он известен под именем Аполлион.
Я чуть не выдернула руку из вялой ладони гостя, на которого бросила только беглый взгляд. Так это тот гуль, что распускает обо мне слухи?
Малкольм Унтар, он же Аполлион, был бы с меня ростом, будь я босиком. Черные волосы, явно крашенные, и одна длинная прядь обернута вокруг головы — так делают некоторые мужчины в тщетной попытке скрыть лысину. Я поборола искушение дернуть за эту прядку и крикнуть «ку-ку!» в его лысую макушку. Но я уже и так оставила его стоять с протянутой рукой, сорвавшись навстречу Владу, и потому решила, что это было бы слишком.
Впрочем, от некоторой вольности я не смогла удержаться.
— Как поживаете? — спросила я, крепче сжав его руку.
Аполлион отдернул ладонь, словно ему противно было ко мне прикоснуться. У него были тусклые голубые глазки и гладкие младенческие щечки, казавшиеся неуместными при его характере. Он так походил на мерзкую приземистую жабу, что, на мой взгляд, должен был быть покрыт бородавками.
— Вы в точности такая, как я ожидал, — произнес он, презрительно кривя губы.
Я выпрямилась в полный рост. На каблуках я выигрывала у него два дюйма. Такие шпиндели не выносят, чтобы женщина смотрела на них сверху вниз.
— Позвольте вернуть комплимент.
— Котенок… — протянул Кости.
Правильно, сегодня не время «бросать камешки».
