Шесть или семь лет назад князь посетил наш город. Едва он осмотрел свою резиденцию в отеле, как ему доложили, что два знаменитых нью-йоркских врача, отец и сын, просят их принять. Когда их пригласили войти, старший из них объяснил, что он профессор медицины, занят сейчас серьезной работой в области физиологии и был бы признателен князю за подробный рассказ о его лечении. Он также уточнил, что непременно хочет включить такой известный случай в главу о психических расстройствах.
Князь любезно согласился. Он изложил все детали своего лечения и вновь отметил, что главную роль в положительном результате сыграл гипноз. У пожилого профессора по губам скользнула недоверчивая улыбка. Едва князь увидел эту предательскую улыбку и понял ее значение, как джентльмен от медицины почувствовал, что его хватают за ворот пиджака и выводят на мягкий ковер в коридор у входа в резиденцию князя. Следом за ним за дверь вылетели сын профессора, его шляпа и трость. В медицинских кругах поговаривают, что именно по этой причине в фундаментальном труде по физиологии, недавно изданном в Америке, любопытный случай с русским князем даже не упомянут.
А вот что говорится об удивительном методе лечения безумного князя в первоначальном отчете, который доктор Джеймс Харвуд написал по горячим следам:
«Меня пригласили в Санкт-Петербург, чтобы я осмотрел князя Михалсковича, страдавшего весьма любопытной формой психического заболевания. Я обнаружил, что больной бредит на каком-то языке, который совершенно непонятен приглашенным к его постели врачам и лингвистам.
Когда мне удалось остановить воспалительный процесс в мозгу, я ожидал, что он вновь заговорит на русском, французском или английском языках, которыми он всегда пользовался при общении. Однако он настойчиво продолжал нести какую-то неразборчивую тарабарщину. В то же время вел он себя спокойно, не проявляя агрессивности. Даже с многочисленными крепостными и слугами он разговаривал мягко и вежливо, хотя, будучи в здравом уме, обычно обращался с ними грубо и жестоко. Кроме того, он неожиданно стал отдавать предпочтение простой одежде и пище.
Однажды он выразил желание покинуть дворец. Я дал указание его прислуге обеспечить князю полную свободу и следовать за ним в отдалении. Вечером эти люди доложили мне, что князь целый день проработал в каретной мастерской. Зайдя туда, он молча взял молоток и нож и стал помогать рабочим в изготовлении кареты. Как сказал колесный мастер, он позволил князю это делать, так как сразу понял, что перед ним очень умелый работник. На следующее утро князь снова отправился в каретную мастерскую и опять проработал там до самого вечера.
Через пару недель стало совершенно ясно, в чем заключается мономания князя: он воображал себя простым каретным мастером. Я попытался было воспрепятствовать его визитам в мастерскую, однако обнаружил, что это лишь ухудшает его состояние. Поэтому я решил позволить ему заниматься, чем хочется, надеясь, что какой-нибудь случай окажет воздействие на его разум и поможет ему вернуться к нормальной жизни.
Однако улучшения не наблюдалось. Я решил, что болезнь князя неизлечима и уже собирался вернуться в Нью-Йорк, когда мне на глаза попалось сообщение в медицинском журнале о безумном ремесленнике в Тифлисе, который воображает себя богатым и могущественным князем. Я перечитал сообщение, и меня весьма впечатлило то, что бедняга работал каретных дел мастером. Более того, если раньше он говорил только на малоизвестном мингрельском диалекте грузинского языка и слыл невежественным и темным крестьянином, то теперь вдруг стал свободно бредить на литературных русском, немецком, французском и английском языках. Именно это неожиданное использование простым работником иностранных языков и вызвало интерес к этому случаю у газетных репортеров.
Я не мог не отметить, что болезнь каретника точь-в-точь такая же, как у князя Михалсковича, только с обратным знаком. Князь хотел быть колесным мастером, а колесный мастер – князем. Один перестал разговаривать на цивилизованных языках и перешел на тарабарщину, а другой отказался от тарабарщины и стал использовать русский, английский и другие языки.
Разумеется, я немедленно предпринял меры для того, чтобы этого человека доставили из Тифлиса в петербургский дом для умалишенных. Я посетил его там и обнаружил, что сходство между заболеваниями его и князя потрясающее. Испросив разрешения семьи князя Михалсковича, я дал указание доставить этого больного во дворец со всеми почестями и ритуалами, подобающими князю: мне любопытно было посмотреть, как дальше будут развиваться события.
Пациент поразил всех. Он устроился в личных апартаментах князя так, словно жил там всегда. Приветствуя родителей, родственников и друзей князя, он обращался к ним по именам. Он также пользовался вещами князя и отдавал приказания слугам, словно был самым настоящим князем. Элегантность его манер и свобода, с которой он выражал свои мысли на различных языках, производили особенно поразительное впечатление в сочетании с телосложением, руками и лицом простого ремесленника.
Я провел еще один эксперимент. Я свел пациента с настоящим князем в каретной мастерской. Больной разговаривал с князем покровительственно и слегка фамильярно, сохраняя в то же время определенную дистанцию и явно выраженное чувство превосходства. Похоже, он даже не заметил того, что князь, слушая его, сам не произнес ни слова.
Прошла еще пара недель, но я не добился никакого прогресса в лечении князя. Только теперь вместо одного сумасшедшего у меня были двое. Я уже вновь собирался отказаться от лечения князя, когда однажды меня посетил человек нищенской внешности и предложил вылечить князя, если я гарантирую, что ему хорошо заплатят. Он оценил свои услуги в тысячу рублей. Я заключил с ним договор, но поставил условие, что все свои процедуры он будет проводить только в моем присутствии.
В назначенное время я дал указание доставить князя и ремесленника во дворец. Таинственный незнакомец попросил меня усадить их рядом как можно плотнее. Затем он стал водить руками перед их лицами, словно гипнотизируя этих двух больных. Вскоре оба они впали в бессознательное состояние такой глубины, какая мне еще не встречалась. Затем целитель, ни на миг не прекращая своих гипнотических манипуляций, полностью освободил пациентов от одежды. Наконец, князь и ремесленник одновременно испытали сильный шок, после чего их тела окаменели, как у покойников.
«Я сделал так, что души покинули их тела, – объясняющим тоном сказал незнакомец. – Теперь я прикажу душе первого больного войти в тело другого, а душе другого – в тело первого».
Он протянул вперед руки и скомандовал:
«Давай!»
Едва он произнес это, как оба тела сотряслись и стали дрожать мелкой дрожью.
Незнакомец подошел ко мне и сказал:
«Вы приготовили деньги? Тогда, пожалуйста, достаньте их и держите в руке. Когда я прикажу телам ожить и вы услышите, что князь говорит по-русски, и увидите, что он ведет себя как князь, а каретник в ошеломлении смотрит по сторонам и ведет себя как простой крестьянин, вам станет ясно, что я излечил этих людей. В этот момент вы должны передать тысячу рублей мне. Помните: в тот же миг, без промедления! Вы готовы? Тогда внимание… Давай!»
