Когда я рассказал молодому человеку о психическом заболевании князя, удивительно похожем на его собственное, его братские чувства к князю ожили вновь, и он загорелся желанием помочь мне в создании ситуации, которая, как я надеялся, поможет излечить князя. В ходе наших разговоров он привел несколько случаев, свидетельствующих о суеверии князя. Среди прочего он упомянул и о том, что князь убежден в возможности перемещения душ и не сомневается в невероятных способностях таких людей, как Калиостро и Жозеф Бальзамо.
Я сразу же увидел возможность проведения еще одного эксперимента и быстро подготовил сцену с гипнотизером, которая описана в моем публичном отчете. Когда князь пришел в себя, то полностью поверил в рассказанную мною историю о его удивительном излечении с помощью таинственного незнакомца. А тут еще он увидел и своего сводного брата, который сообщил, что излечился одновременно с ним. Это его полностью удовлетворило, и он стал совершенно здоровым человеком.
Князю нравилась популярность, которая пришла к нему благодаря разлетевшемуся по всему миру отчету о его чудесном излечении. Поэтому, если кто-то пытался убедить его, что он стал жертвой обмана, он принимал это как величайшее оскорбление. Ходили слухи, что некий нью-йоркский врач вызвал его гнев, когда посетил его и дал понять, что считает все происшедшее моей фальсификацией. Разумеется, если бы кто-то сообщил князю, что слышал от меня самого, будто его излечение достигнуто всего лишь благодаря медицинскому трюку, последствия могли бы быть весьма серьезными».
Такое признание сделал доктор Джеймс Харвуд. Как вы считаете: его действия оправданны?..
Необыкновенная свадьба
«An Extraordinary Wedding», The Sun, 6 January, 1878.
Не так давно в Соединенных Штатах побывал профессор Дэниэл Дин Муди из Эдинбурга, широко известный не только как высокоученый психолог, но и как непредвзятый и наблюдательный исследователь феномена, который иногда называют спиритизмом. Он стал гостем доктора Томаса Фуллертона в его великолепном доме в Бостоне, на Маунт-Вернон-стрит.
Однажды вечером, когда в гостиной, кроме хозяина и шотландского гостя, собрались доктор Кертис с медицинского факультета Бостонского университета, преподобный доктор Амос Катлер из церкви на Линд-стрит, мистер Магнус из Вест-Ньютона, три леди и один писатель, разговор зашел о проблемах оккультного характера.
– Некогда в Абердине, – сказал профессор Муди, – жила медиум по имени Дженни Мак-Гро, женщина невысокого ума, но выдающейся психической силы. Двести лет назад вы, добропорядочные жители Бостона, повесили бы Дженни за колдовство. Я сам наблюдал в ее жилище эффект материализации, который при всем желании не мог бы списать на мошенничество или галлюцинацию. Я сам видел, как передо мной возникали различные фигуры, сначала повисая клубящимся туманом в воздухе, а затем медленно приобретая вполне отчетливые очертания. Причем исходили эти фигуры на моих глазах не из какого-нибудь шкафа или фальшивого чулана, а непосредственно из тела самой Дженни. Что это был не вульгарный фокус, готов поручиться своей научной репутацией. Как-то ночью откуда-то из груди Дженни Мак-Гро появился, например, сам Платон, точнее, наверно, его фантом, то есть эйдолон. Мы с ним беседовали целых пятнадцать минут, обсуждая идеи дуализма. Все это время медиум оставалась в трансе.
Доктор Фуллертон и его жена обменялись многозначительными взглядами. Гость заметил это и произнес:
– Вы мне не верите? Неудивительно!
– Нет-нет, что вы, – возразил доктор Фуллертон. – Вы, несомненно, объективный исследователь, и ваше свидетельство заслуживает всяческого уважения. Однако что случилось с Дженни Мак-Гро впоследствии?
– Знаете ли, она была туповатой и малопривлекательной молодой женщиной, которая едва ли заслуживала звания разумного существа. Ее совершенно не интересовали такие необычные проявления ее психики. Более того, они ей, очевидно, до смерти надоели, так что в конце концов она, по-видимому, покинула Шотландию. Так сказать сбежала даже не столько от надоедливых призраков, сколько от еще более докучливых смертных, которые толпами валили в ее дом, мешая ей стирать, гладить и стряпать.
– Наша девушка-янки, – заметил мистер Магнус, – наверняка извлекла бы из своих способностей выгоду и сколотила себе приличное состояние.
– Видите ли, – произнес профессор Муди, – являясь, насколько мне известно, единственным медиумом в мире, способным осуществлять материализацию при свете дня и в любой обстановке, Дженни, как и все шотландские женщины, была очень расчетлива и бережлива. Однако ей не хватило ума, чтобы воспользоваться такой удачей. Ей не раз советовали выступить перед публикой. Но шотландцы не слушают советов. Не знаю, где она теперь…
Доктор Фуллертон снова бросил взгляд на жену. Миссис Фуллертон встала и коснулась звонка.
Вскоре дверь отворилась и в комнате появилась грузная рыжеволосая служанка, которая изобразила неуклюжий реверанс.
– Звонили, мэм? – спросила она.
– Дженни, – произнесла миссис Фуллертон, – у нас в гостях твой старый знакомый из Шотландии.
На туповатой физиономии девушки не отразилось ровным счетом ничего. Лишь когда она неловко прошла вперед и недоверчиво взяла протянутую руку профессора, в глазах у нее мелькнул проблеск узнавания.
– Я и не слышала, что вы наведались в Америку, мейстер Муди, – произнесла она на шотландском диалекте и повела глазами по сторонам, словно готовясь спрятаться от этой ученой компании.
Профессор поверх плеча Дженни Мак-Гро взглянул на хозяйку.
– С вашего разрешения, миссис Фуллертон, – сказал он, – мы попросим молодую женщину принять участие в небольшом эксперименте.
Дженни, подозрительно взглянув на него, перевела свои маленькие тусклые глазки сначала на хозяина, потом на хозяйку и напоследок на дверь.
– Не по душе мне эти занятия, – флегматично отозвалась она. – Да и грудь у меня разламывается от боли, как оттуда лезут всякие дряхлые привидения. Вы же помните, мейстер Муди.
Словом, она долго отнекивалась, не желая иметь ничего общего со всякими потусторонними тайнами. Уж и не помню точно, какой довод или пожелание заставило ее с неохотой поддаться на уговоры. Но то, что последовало, мне не забыть никогда.
Пламя включенных на полную мощь пяти газовых горелок заливало комнату ярким светом. Исполненные любопытства и скепсиса гости окружили Дженни и усадили ее в мягкое турецкое кресло. Женщина выглядела не слишком привлекательно: рыжая, веснушчатая, коротконогая, она скорчилась в кресле, мрачно глядя на собравшихся.
– О Господи! – прошептал я соседу. – Неужели почтенные духи не могли выбрать для возвращения к нам канал посимпатичнее?
– Тихо! – отозвался профессор Муди. – Девушка входит в транс.
Свиноподобные глазки широко открылись и закрылись. Слабая судорога прошла по обвисшим щекам. Вздох, еще один, нервные подергивания кресла, тяжелое дыхание…
