Комната. Они не разрешают покидать комплекс. Семен запер за собой дверь. Зачем нужны деньги, если их нельзя потратить?! Зачем нужен член, если он пригоден лишь для того чтобы, через него мочиться?! Семен разделся, лег на кровать, включил ночник. Журнал. Никакой порнографии. Легкая эротика. Обнаженный бюст, пухлые губы. Он развернул халат и опустил конечность между своих ног. Мягкие пальцы нашли его член. Дышать. Семен пялился на обнаженную девушку и что-то шептал.
Когда он кончил, его сморил сон. Рука. Она лежала рядом. Распиленная кость делилась, продолжая саму себя. Поврежденная плоть тянулась вдоль кости, восстанавливая мышцы, хрящи, сухожилия, вены… Пальцы, те, что час назад были так нежны и проворны, они отдавали свою жизнь более важным элементам. Высыхали. Съеживались, как фрукты, оставленные на палящем солнце, чтобы там, где еще совсем недавно была голая кость, мог сформироваться рот, зубы. Рука извивалась, меняла форму. Теперь она уже больше напоминала змею, свернувшуюся возле шеи Семена. И змея эта хотела есть. Появившиеся рецепторы помогли выбрать цель. Острые зубы вырвали Семену гортань. Деление клеток продолжилось. Рука пробралась через пищевод в желудок, отыскала печень, сердце, легкие. Ее строение становилось все более сложным. Теперь это была уже не рука. Она стала чем-то большим – хаотичным сплетением элементов, стремящихся к определенному порядку. И это было только начало.
4
Певец. Боль стала частью его тела. Она выдавливала из его глаз слезы, и сквозь эту пелену он видел, как его культя обрастает плотью. Уродливая конечность, которая подчиняется его разуму. Голое мясо, хрящи, кости, но в ней уже была прежняя сила. Певец почувствовал это, когда сдавил горло хирурга, делавшего осмотр.
– Я человек! Запомни это, гнида! – успел прошипеть он, прежде чем санитары разжали его пальцы, сдирая незащищенную плоть.
Куски мяса остались на их руках. Оставшись один, певец видел, как плоть снова начинает покрывать кости.
Скрежет задвижек. Санитары. Певец поднялся на ноги. Дверь открылась. Он не поверил своим глазам. Его бывшая рука. Вернее то, во что она превратилась. Уродливая, покрытая слизью тварь. Она смотрела на него своим единственным глазом. В один прыжок певец перемахнул через это существо, оказавшись в коридоре. Теперь бежать. Спасаться. Существо заковыляло за ним на своих трех конечностях.
– Пошло прочь! – он пнул его ногой, отшвырнув к противоположной стене. Из единственного глаза существа потекли слезы. Оно забилось в угол, издавая глухие гортанные звуки, напоминавшие детское улюканье.
Певец открыл окно. До земли было высоко, но он прыгнул. Ветви деревьев смягчили падение. Что-то бесформенное упало рядом. Уродливое существо снова заулюкало, увидев сломанную ногу певца. Разум. Он отражался в его глазах состраданием.
– Да что ты за тварь такая?!
Певец пополз на четвереньках прочь от проклятого здания.
5
Подвал. Певец укрылся в нем. Сломанная кость. Он вправил ее. Крик. Уродливое существо наблюдало за ним. Время. Певец знал, что он стал другим. Нужно ждать. Кости скоро срастутся.
– Хватит пялиться на меня! – певец схватил камень и бросил его в уродливую тварь.
Бросок оказался точным. Существо заскулило, поджимая под себя сломанную конечность.
– Еще хочешь? – певец поднял еще один камень. Промах. Глаз существа смотрел на него, словно испытывая. – Пошло прочь!
– По-шло-про-чь, – проулюкало существо.
Снова боль. Глубокая. Всепроникающая. Певец стиснул зубы, чтобы не закричать. Существо подошло к нему и лизнуло в щеку. Оно любило певца. Оно и было певцом.
– Отвали! – певец схватил его за сломанную конечность и бросил к противоположной стене.
Снова улюканье.
– Ненавижу тебя!
– Не-на-ви-жу-те-бя, – повторило существо.
Певец бросил в него еще один камень. Единственный глаз существа налился кровью.
– Гребаная тварь!
Существо затаилось, дождалось, когда певец заснет, и сожрало его.
6
Лиза. Певец был последним человеком из тех, кого она ждала и первым из тех, кого все еще любила.
Была ночь. Лиза открыла дверь, увидела певца и запахнула халат, словно он чего-то там не видел.
– Вот это да! – сказала она
– Вот-э-то-да. – сказал певец.
Он прошел в дом. Лиза что-то говорила ему, наверно хотела закатить скандал. Тварь. Существо. Оно не понимало ее. Не хотело понимать. Оно знало все, что знал певец. Испытывало те же чувства. Но оно было другим. Менее сложным. Его губы. Оно прижалось ими к губам Лизы. Она замолчала. Поцелуй. Халат упал на пол. Кровать. Певец любил извращения. Громоздкие фантазии. Существо не любило сложность.
Кэп прицелился. Он был хорошим стрелком. Зазвенело стекло. Пуля попала в затылок, раздробила лобную кость и застряла где-то в подушках.
– Что это? – Лиза выглянула из-за плеча существа. Увидела его разбитый череп. Закричала.
Его член. Он все еще был в ее теле. Его бедра. Они все еще вгоняли в нее его член. Лиза извивалась. Пыталась освободиться. Существо заулюкало, сильнее прижимая ее к кровати.
Солдаты выбили дверь. Лиза окончательно перестала понимать, что происходит. Они отшвырнули существо к стене. Оно забилось в угол и тихо улюкало. Пучок пламени вырвался из огнемета и объял его тело. Никто ничего не говорил. Лишь потрескивала горящая плоть, да тихо всхлипывала Лиза. Никто не обращал на нее внимания. Не обращал до тех пор, пока от существа не осталась груда дымящихся углей.
Кэп видел, как Лиза отходит к стене. Огнемет направлен в ее сторону. Огонь монотонно пожирает обои. Она пытается прикрывать свою наготу руками. Между ног тонкой струйкой стекает густое семя. Оно блестит и переливается. Кэп снова прицелился. Когда пламя коснется ее тела, она будет уже мертва.
Кэп был хорошим стрелком…
История пятнадцатая (От начала к началу)
Из этого поезда нельзя было сбежать. Он никогда не останавливался. Никогда не снижал скорость. У него не было машиниста. Им управляли мы – те, кто рождались здесь и умирали, принося свои жизни в жертву во имя движения. Вагоны пожирали нас, питаясь нашей силой, и чем сильнее мы были, тем больше силы доставалось им. Люди. Много людей вокруг, но некого спросить о том, где же конец этого состава. Вам никто не ответит, никто не протянет руки. Здесь каждый сам по себе, но, не смотря на это, мы все вместе. Здесь каждый знает ровно столько, сколько нужно ему для того, чтобы бороться за свою жизнь – все остальное придет в процессе борьбы. Мы должны бежать, когда устали – идти, когда нет сил – ползти, но не останавливаться. Мы рождены для того, чтобы вырваться отсюда, увидеть свет, вдохнуть свежий воздух и забыть о том, что было здесь, сохранив лишь оттенок воли и характера. Здесь, в этом составе, мы не боремся за выживание, мы боремся за право жить. Никто не знает, откуда мы пришли, но каждый знает, куда нам надо. Поэтому нужно бежать, не думать, не сомневаться…
