Убогая дворняга, та самая, которая мешалась под ногами, когда гроб опускали в землю, облаяла Джошуа. Он прекратил чесаться и посмотрел на нее. Вот, где был источник его зуда, теперь он знал это. Дворняга тявкнула и завиляла хвостом.
– Пойдешь со мной? – спросил ее Джошуа, и комья земли высыпались из его рта.
Собака снова тявкнула и встала на задние лапы.
– Друг, – он наклонился и погладил ее. – Я буду называть тебя так.
Они покинули кладбище вместе. Шли по тротуару, избегая фонарей и прохожих, прятались в тени деревьев, когда мимо проезжали машины. Джошуа шел в свой дом. Шел, чтобы избавиться от нестерпимого зуда. Да, его причину нужно было искать именно там. Источник слез…
Джошуа перелез через ограду. Один из очень нетрезвых гостей мочился, прижавшись плечом к дереву. С него Джошуа и начал свое лечение. Он повалил его на землю и заглянул в пьяные глаза, пытаясь отыскать в них источник слез, первопричину скорби, в которую он не мог поверить, лежа в гробу.
– Какого черта?! – промямлил заплетающийся язык. Дворняга тявкнула. Джошуа увидел розовую плоть, высунувшуюся между губ плакальщика, подобно собачьему языку. Он схватил ее пальцами и потянул. Плакальщик лишился языка. Захлебываясь кровью, он что-то мычал, но руки Джошуа были слишком сильны, чтобы вырваться. Зуд становился все сильнее. Он придавал Джошуа сил. Он придавал Джошуа ярости. Плакальщик замычал, чувствуя, как руки, больше похожие на чудовищные тиски, сжимают его голову. Жалобно затрещали кости черепа. Лопнули глазные яблоки. Недовольно тявкнув, дворняга отбежала назад. Засунув в пустые глазницы пальцы, Джошуа разорвал череп и принялся изучать обнажившийся мозг. Нет, определенно, источник слез этого плакальщика был не здесь. Джошуа содрал с него одежду. Может быть источник здесь? Он пробил его грудную клетку и вытащил сердце. Нет. Здесь нет скорби и слез. Тогда, может быть, желудок? Кожа и мышцы рвались довольно легко. Джошуа вспомнил о дворняге и бросил ей сердце, но она почему-то отказалась его есть.
– Как хочешь.
Джошуа поднялся на ноги. Этот плакальщик не мог излечить его зуд. В нем не было источника слез.
Джошуа шел к дому. Оставшийся за его спиной плакальщик был не единственным. Там, за незапертой дверью их куда больше. Дворняга бежала рядом и радостно тявкала.
Джошуа открыл дверь в дом, но никто этого не услышал. Когда Джошуа прошел в гостиную и сел за стол, они даже не сразу поняли, что происходит. Плакальщики. Он не видел их слез. Не слышал рыданий. Лишь только крики и ужас. Страх за то, что их праздник жизни подошел к концу. Но ведь праздник никогда не заканчивается. После наступает праздник смерти. Плясать можно и на своих поминках. Джошуа ловил этих кричащих и мечущихся по дому тряпичных кукол, и в каждом пытался отыскать источник.
Маленькая Лора, которую давно уже мать уложила спать, а сама уехала с Дулли, немного отвлечься от всего этого кошмара – это были ее слова, проснулась и вышла из своей комнаты. Разбитые торшеры погрузили дом в полумрак. Пахло кровью и выпотрошенными внутренностями. Плакальщиков не осталось. Кто-то был мертв. Кто-то сбежал. Остался лишь Джошуа. Он терзал тело последней своей жертвы.
– Папа? – в голосе Лоры был и ужас, и удивление, и радость.
Джошуа поднял голову и посмотрел на свою дочь. Может быть, он сможет найти источник внутри ее тела?
– Что происходит, папа? Мне страшно!
– Не бойся, – Джошуа поднялся на ноги. Он был похож на мясника, который отработал две смены подряд. – Все хорошо, – Джошуа поманил к себе свою дочь. – Подойди к папе.
– Подойти? – Лора щурилась, пытаясь разглядеть его черты.
– Не бойся.
Лора сделала робкий шаг, затем неожиданно побежала к нему навстречу и обняла за ноги.
– Я так скучала! – она разревелась и продолжала говорить уже сквозь слезы. – Мама сказала, что ты больше не придешь, что ты уехал, а я… Я подслушала… Но я знала, что это не правда! Знала…
Джошуа поднял ее на руки. Эти слезы, их было так много. Они текли по детским щекам. Такие чистые. Такие искренние.
– Скажи, что ты больше не уйдешь! – канючила Лора. Она еще что-то говорила, давясь рыданиями, но Джошуа уже не слышал ее. – Нет, не уходи! Не оставляй меня! – Лора вцепилась ему в руку, когда он отнес ее в спальню и уложил в кровать.
Дворняга, не отстававшая от Джошуа, громко тявкала.
– Эти слезы… – Джошуа гладил детские щеки. – Обещай, что ты запомнишь. Обещай, потому что, когда настанет момент, тебе нужно будет стараться изо всех сил, чтобы твоим слезам поверили.
– Обещаю. Только не уходи. Мне так страшно одной!
– А ты не будешь одна, – Джошуа подозвал дворнягу. – Это Друг. Он будет охранять тебя.
– А можно Друг будет спать со мной?
– Можно.
Джошуа ушел, а Лора и дворняга, уснули, забравшись под одеяло.
– Слез никогда не бывает слишком много, – думал Джошуа, возвращаясь в свою могилу.
Рыхлая земля поглотила его тело, и черви с радостью принялись грызть его плоть. Скоро, очень скоро, нерадивые плакальщики, которых Джошуа растерзал в своем доме, будут так же лежать в гробах и соизмерять количество слез с истинностью скорби…
Так плачьте же громче, чтобы ваши мертвецы не усомнились в вас!
История двадцать седьмая (Черви)
Это была ненависть. Чистая, ничем не прикрытая ненависть. Осенний ветер гулял по безлюдной улице, подхватывая опавшие листья. Старая женщина смотрела на своего сына. Время искажало ее лицо злобой и алчностью. Растрепанные волосы белели у корней сединой. Желтые, прокуренные пальцы, натягивали кожу на шее, словно желая избавиться от изрезавших ее морщин. Губы вздрагивали, обнажая гниющие зубы.
– У меня сифилис, – сказала женщина сыну, которого никогда не растила. Она высморкалась и остатки желто-зеленой слизи остались на ее пальцах. – Ты поможешь мне?
– Чем?
– Мне нужны деньги и нужно где-то жить.
– Почему ты пришла ко мне?
– Потому что я родила тебя. Не забыл?
– К сожалению нет.
– Так ты поможешь мне?
– Сколько тебе нужно?
– Немного, – женщина плотнее запахнула драный засаленный плащ. – Ты ведь не откажешь мне?
– Нет.
– Я займу свободную комнату.
– Я дам тебе денег, но жить ты у меня не будешь.
– Это и мой дом.
– Нет.
– Тебе жалко свободной комнаты для меня?
– Нет у меня свободной комнаты. Жена родила второго ребенка, да и тебе в больнице лежать надо, а не дома.
– Так, ты все еще живешь с этой шлюхой?! – женщина рассмеялась. – Второй то хоть ребенок твой или нет?
