Они прошли мимо конюшни.
– Ты видел там лошадей?
– Да.
– Я думала, конюшня не настоящая.
– А я думал бордель ненастоящий.
Рут вспомнила пышногрудых дам, рассмеялась, увидела, что Уинант остался серьезным, нахмурилась.
– Ты… ты не шутишь?
– Нет.
5
Центр города. Мертвый центр. Свет в окнах не горит. Бордели и казино закрыты. Дверь в гостиницу хлопает на ветру.
– Может быть, все спят? – спросила Рут, не решаясь войти в черный холл гостиницы.
– Жалко возвращать чек?
– Ничего мне не жалко! – разозлилась она.
Лестница жалобно заскрипела под непрошенными гостями. Уинант прошел по коридору до окна, постучал в крайнюю дверь. Дверь открылась, но в номере никого не было. Лишь большая кровать у отрытого окна.
– Может быть, ты ошибся? – спросила Рут, обошла оставшиеся номера. – Никого.
Она взяла у Уинанта сигарету, села на кровать, закрыла глаза и устало повалилась на спину, так и, забыв прикурить.
6
Утро. Город осунулся, помрачнел, словно набросил на плечи за ночь пару лет.
– Какого черта здесь происходит? – спросила Рут.
Улицы и дома выглядели безлюдными, брошенными. Даже номер в гостинице, где они провели ночь, покрылся толстым слоем пыли и паутиной.
– Это что какой-то розыгрыш? – приставала Рут к Уинанту. Он не отвечал. Они прошли через город, а за спиной трещали балки крыш, и осыпалась старая краска со стен.
7
Страх. Он пришел, когда Рут поняла, что покинуть город не удастся. Куда бы они ни шли, на какую бы улицу ни сворачивали, итог был один – бордели, казино, гостиницы.
– Думаешь, с другими происходит то же самое? – спросила устало Рут, докуривая последнюю сигарету.
– А ты думаешь, здесь есть кто-то еще кроме нас?
– Можно попробовать отыскать рудник. Кажется, ты говорил, что там должен находиться Нэслан Пэррак.
– Ты же ненавидела его, на дух не выносила.
– Правда? – Рут кисло улыбнулась. – Я уже и не помню.
8
Неделя. Город умирал, осыпался, разваливался. Да и был ли это город – всего лишь бутафория, декорации, фальшивка.
– Знаешь, а ведь весь этот город похож на наши с тобой отношения, – тихо сказала Рут.
Последние сутки они уже не вставали с кровати. Выбранный ими дом трещал, кривился, но все еще продолжал стоять. Предыдущий дом, в котором они пытались остановиться, рухнул два дня назад, едва не похоронив их под своими обломками.
– Я больше никуда не пойду, – сказал Уинант, видя, как Рут поднимается с кровати.
Она не ответила, вышла, шатаясь на улицу. Дом затрещал, просел под весом старой крыши, продержался еще несколько секунд и рухнул, подняв облако пыли.
9
Река. Шум реки. Журчание. Рут шла на этот звук. Город рушился за ее спиной, но она уже почти не замечала этого. Лишь звук реки. Звук прииска. Рут остановилась, увидев сгорбленного старателя. Он просеивал ил. На дне сита блестели крупицы золота. Одежда старателя была грязной и рваной. Холодная речная вода захлестывала через голенища его сапог, но он не замечал этого – лишь золото было главным.
– А я уж думал, ты никогда не придешь, – сказал старатель.
Он обернулся, сверкнув черными, гнилыми зубами.
– МакКалистер? – опешила Рут.
– МакКалистер? – старатель нахмурился, тряхнул головой. – Не понимаю, о чем ты, но у меня есть еще одно сито.
Рут вздрогнула, ощутив холодную воду реки. Ноги онемели, но на дне что-то блестело, и Рут хотелось достать это. Она наклонилась, зачерпнула ситом ил и начала искать.
История пятидесятая (Двери)
1
Дом был большим и старым. Дом, который достался по наследству Стэнли Гудспиду.
– Это твоя история, парень! – сказал ему, то ли в насмешку, то ли всерьез адвокат, передал документы и четыре связки ключей. – Менялись двери, менялись замки, новые ломались, возвращались старые, так что… – он устало развел руками. – На месте разберешься, что подходит, а что нет.
На этом их разговор закончился. Хотя нет, адвокат еще пожелал удачи. Стэнли не запомнил дословно слова этого человека, но знал, что они веселят его. Не запомнил он и имени адвоката. И как он выглядел.
– Да это и не важно, – проворчал он, поднимаясь по старым ступеням к входной двери.
За спиной остался пикап. Пикап, который он купил перед тем, как приехать сюда, ожидая встретить разбитые дороги, поля, сельские нравы… Ожидания оправдались.
– Ну и какой из них впустит меня? – заворчал Стэнли, перебирая связки ключей.
Пикап за спиной издал противный гудок.
– Извини! – крикнула из машины Эйприл Кук и для верности помахала рукой.
Подул ветер. Входная дверь щелкнула и начала открываться.
– Ну, здорово! – протянул Стэнли, осторожно заглядывая в дом. В нос ударил запах пыли и плесени.
– Фу! Ну и место! – скривилась Эйприл, заглядывая в дом через его плечо.
– Дай ему шанс. Тебе понравится, – пообещал ей Стэнли.
– Да ладно! Сам-то, небось, ненавидишь эту рухлядь! – она отодвинула его в сторону и прошла в дом. Шаги гулко раздались по просторному холлу. – А изнутри он кажется еще больше, – призналась Эйприл. – Сколько здесь комнат?
– Не помню.
– Пойду, осмотрюсь!
Эйприл взбежала по лестнице на второй этаж. Стэнли проследил за ней взглядом, в сотый раз за время в дороге, спрашивая себя, на кой черт, взял ее с собой.
– Ты в курсе, что здесь закрыты все двери?! – закричала Эйприл откуда-то сверху.
– Теперь да, – проворчал Стэнли и начала неспешно подниматься наверх.
2
В доме было четыре спальни, но Стэнли выбрал ту, которая принадлежала прадеду. Даже ключ подошел с первой попытки. Большая кровать была чистой и не пыльной. Стэнли открыл окно, впуская в дом прохладный осенний ветер.
– Принеси остальные вещи, – попросила Эйприл. – Не хочу спать на старых простынях.
Стэнли вышел из комнаты, дверь захлопнулась. На улице начал накрапывать дождь, усилился ветер. Подкравшееся к дому неубранное пшеничное поле, склонилось к земле. Стэнли закурил, обошел вокруг дома. Старый амбар все еще стоял, но крыша его обвалилась в нескольких местах. Собачья конура была перевернута. Цепь, на которой вечно сидела какая-нибудь дворняга, лениво вытянулась, словно змея.
