— Вот моя мысль: вы откроете дверь, спрятавшись сейчас же за перегородкой. А я буду держать наготове электро-зеркало в руке. И как только дверь откроется, я поражу одним косым лучом обоих сторожей.
— Это может удаться, — сказал Никталоп, — если ты ловок; но у меня другая мысль, может быть лучшая… Слушай! Где доска с кнопками, которой регулируется электричество, освещающее галерею?
— В кордегардии, — отвечал Банко.
— Так что оттуда, по желанию, можно осветить или погрузить в темноту галерею?
— Да!
— Отлично.
— Если свет вдруг погаснет, как бы случайно, что сделают сторожа?
— Случай этот предвиден. Один останется на посту зажигать переносную электрическую лампочку, которая висит у него на поясе и которая может светить в продолжение трех часов. Другой тоже зажжет свою лампу и пойдет в кордегардию.
— Великолепно! — сказал Никталоп. — С момента, когда потухнут лампы и зажгутся переносные фонари, пройдет, наверное, минута полной тьмы… Мне этого достаточно, чтобы действовать… Банко, трудно научиться управлять электро-зеркалом?..
— Совершенно просто… в две минуты.
— Объясни мне скорее!
Банко, держа в руках ужасное оружие, объяснил его механизм Сэнт-Клеру.
— Понимаю, — сказал Никталоп, прерывая объяснения. — Ну, Банко, я вижу ночью так же, как и днем… Ступай, потуши электричество. В ту же секунду я открою дверь, увижу сторожей, которые не разглядят меня, и убью их в темноте.
Банко, вытаращив глаза, смотрел на Сэнт-Клера.
— Вы видите ночью… — бормотал он.
— Да. Торопись! Ступай!
— Что мне делать после того, как я потушу?
— Ты подождешь еще пять минут. Потом ты снова все осветишь и придешь ко мне. Я буду в комнате Оксуса, и, надеюсь, повелителем властелина!
— Вы убьете его?
— Если он будет сопротивляться — да! Если он сдастся — нет!
— Да будет воля ваша! Через пять минут вы будете повелителем или погибнете!..
— И я так думаю! Иди, Банко!
— Приветствую вас, повелитель! Дверь в комнату Оксуса открывается снаружи, если нажать черный квадрат, вделанный посередине последней ступени лестницы. Не забудете?
Быстро преклонив колени, негр обнял ноги Сэнт-Клера, поцеловал их, встал и вышел.
Никталоп сбросил женский капот и стройный, обнаженный, как античный атлет, стал перед дверью в галерею. Левая рука его лежала на кнопке, открывающей дверь.
Почти в ту же минуту внезапно погасли все лампы.
Сэнт-Клер нажал кнопку. Дверь распахнулась. Глаза его, пронизывая темноту, увидели там двух черных гигантов. Один из них сделал движение. Он собирался зажечь переносный фонарь.
Но электро-зеркало Никталопа было направлено на него. Зигзагообразная молния прорезала темноту и, пораженные почти одновременно, оба чернокожие упали.
Сэнт-Клер бросился вперед. Он вскочил на лестницу, увидел черный квадрат, нажал его обеими ногами. Две двери открылись одна за другой.
Никталоп пошел дальше.
И он увидел в темноте одной комнаты старца, лежащего на постели. Он был одет в белое, обут в зеленые сапоги. Он только что проснулся. Расширившиеся зрачки его тщетно старались проникнуть во мрак. Инстинктивным движением он поднял руку. Он хотел, вероятно, осветить комнату.
Но Никталоп, бросив электро-зеркало, подбежал к старику, схватил поднятую руку, и сказал:
— Оксус! Я — Никталоп. Ты в моей власти. Сдавайся!..
Невидимый Сэнт-Клер увидел, как Оксус сдвинул брови.
— Сдавайся! — повторил победитель. — У меня вся сила молодости, я мог бы убить тебя. Но у меня были бы вечные угрызения совести. Сдавайся, Оксус!
— Если я сдамся, — сказал старик спокойно, — что сделаешь ты с XV-ю и с моим делом?
— То, что я сделал бы, если бы ты заставил меня убить тебя: они будут жить, они будут орудием сначала бессознательным, а потом сознательным и покорным в моих руках, в руках продолжателя твоего дела.
— Как же ты это сделаешь?
— Если хочешь это знать и присутствовать при полном торжестве Сэнт-Клера над XV-ю, сдайся!
— Это будет удивительное зрелище, — сказал Оксус. — Я сдаюсь!
Сэнт-Клер задрожал от счастья.
— Даешь слово ничего не делать без меня? — сказал он.
— Даю слово!
Никталоп отпустил руку Оксуса, тот сел на кровати и прошептал:
— Ты не восторжествовал бы, если бы у тебя были глаза обыкновенных людей. Природа сделала тьму твоей сообщницей против XV-ти.
— Природа, — сказал Сэнт-Клер, с чудовищным выражением могущества и радости, — природа хорошо поступила, давая мне в то же время и сердце более великодушное, чем сердце XV-ти.
— Оттого-то я, — старик и повелитель XV-ти, — возразил Оксус с величественным и печальным достоинством, — я, непобедимый, склоняюсь перед тобой, Никталоп!..
И встав с постели, великий властелин склонил голову перед человеком, которого он не видел, но горячее дыхание которого чувствовал.
В эту минуту вдруг вспыхнуло электричество. И при свете, падавшем из галереи, Оксус увидел, что он склонился перед обнаженным человеком с пустыми руками, перед безоружным человеком, таким, каким он вышел из лона природы.
Это был символ. Он это понял и прошептал:
— Великий урок. Все укрепления, все оружие, которое мне дало знание, были побеждены двумя глазами ночной птицы!.. Ты победил, Никталоп! Говори! Приказывай! Оксус подчинится первый!
— Оксусу не придется подчиняться! — отвечал Сэнт-Клер с почтительной мягкостью.
И взяв правую руку опечаленного Оксуса, он продолжал:
— Вы останетесь здесь, в этой комнате. Вы здесь останетесь может быть месяц. И никто, кроме Сэнт-Клера, не будет знать этого… Я буду приходить к вам три раза в день; вам аккуратно будет приносить пищу моя невеста Ксаверия, с моего стола, который будет и вашим в глазах всех… Я вам буду отдавать отчет каждый вечер в моих поступках. Часто я буду спрашивать у вас совета… А через месяц я, может быть, скажу: Идите, возьмите снова на себя управление XV-ю! Никталоп будет вашим помощником.
И, преклонив колени, Сэнт-Клер прибавил:
— Учитель, простите мне, что я победил вас… Это вина XV, которые не поняли меня, а не моя…
— Мужественное и благородное сердце!
И, подняв молодого человека, Оксус обнял его, как отец сына…
IV
Никталоп — предводитель XV-ти
Никталоп ожидал Банко у входа в апартаменты Оксуса. Он задрапировался в красный плащ Оксуса, который учитель сам набросил на его плечи.
