– Вы так непонятно говорите…
– Нет, это действительно так. Стихи уже существуют, понимаете? Их нужно только отыскать. Хорошее стихотворение легко распознать именно по тому признаку, что оно состоит не только из слов. Оно складывается из двух частей: из той, которую удается поймать, и той второй, которая остается неуловимой. Поэтому стишок, сколоченный только из слов, весь такой искусственный, такой скованный… что… ну, я вовсе не хочу вам читать тут лекцию.
Он задумался, передвигая мысленно перед собой в небе звезды, как костяшки счетов.
– А вы любите сказки?
Лавочка под девушкой дрогнула.
– Очень люблю, но не страшные.
– Страшные – это не сказки. Рассказать вам настоящую сказку?
Наступила тишина. Он посмотрел в темноту, где, как он думал, была ее голова, и почувствовал дрожание воздуха, согретого ее телом. Край платья касался его плеча. Устремив взор к небу, он начал:
– Сказка называется «Астронавт».
Это было в давние времена, когда печаль цвела, как маленькое растение, еще более редкое, нежели сейчас клевер с четырьмя листочками. В те странные, далекие времена Земля была намного меньше, меньше были и все другие планеты, но их можно вообразить, разглядывая в огороде очень старую тыкву с огрубевшей, сморщенной кожурой. Конечно, и люди тогда тоже были маленькие, такие, что могли свободно жить на такой планете. Время тогда выглядело как японский сад с множеством ручейков, мостиков и миниатюрных деревьев, в котором всегда можно найти себе подходящую тропку.
Небо же совершенно отличалось от нынешнего. Оно было ярко-красного цвета, словно высеченное из рубина, но не это было самым странным. Сейчас оно представляется нам большим куполом, опирающимся на землю за пределами видимости. А тогда оно имело такую же неровную поверхность, как земля; в некоторых местах до него почти можно было дотронуться, если встать на цыпочки, а в других – поднималось высоко вверх, словно слои тяжелой прозрачной материи. Потому что оно состояло из множества этажей – далеких и странных, – а отдельные предметы и планеты блистали меж его слоев, поднимаясь все выше и дальше, становясь все меньше и более красными, а на самом большом отдалении все сливалось в один тон, который можно представить, если посмотреть после обеда на свет через банку с малиновым соком. Только он слепил в тысячу раз сильнее.
– Обязательно после обеда? – тихонько спросила она. Ей не хотелось еще поддаваться обаянию сказки.
– Да, именно после, потому что солнце в это время находится низко, – объяснил он. – В то время, о котором я рассказываю, в стране алгонков жил человек, которого звали Астронавтом. Это означает – звездный странник, – добавил он и устыдился, так как почувствовал, что в этом не было необходимости. Поэтому он поспешил продолжить: – Люди в то время очень походили на нынешних: любили хорошо поесть и выпить – и хотя ходили на двух ногах, мало кому приходило в голову смотреть на небо. Один лишь Астронавт поднимался ночью на плоскую крышу своего дома и смотрел вверх. Он пытался разглядеть миры разной величины и удаленности, разделенные красными слоями, которые не гасли во мраке, а светились вишневым цветом, как раскаленное железо. Но зря он напрягал взор: днем глаза слепли от блеска, а ночью слишком толстые пласты неба отделяли его от тамошних сущностей.
В одну ночь, более темную, чем обычно, когда небо было темно-красным, на востоке появилось светлое пятно. А когда оно приблизилось, Астронавт увидел, что это облако, на котором стоял ангел. За плечами у него трепетали крылья, длинное одеяние ниспадало на облако. Он был прекрасен.
– Астронавт, – сказал ангел, – пришло твое время. Люди думают, что все есть лишь здесь и сейчас, а то, чего они не видят, не существует. Но ты думал иначе. Поэтому я принес тебе одну удивительную вещь. Смотри, Астронавт.
Он откинул край одеяния и достал хрустальный шар.
– Ты сможешь смотреть в небо через этот шар, и небо не будет тебя слепить. Ты увидишь другие миры, которых очень много. Однако тебе нельзя будет никому о них говорить. Ни слова. То, что ты увидишь, не изменит тебя: ты уже прошел испытание за много ночей, – но то, что хорошо для Астронавта, не является добром для других. Поэтому я не уверен, ведь знать и молчать – на это люди не способны. И если ты скажешь хотя бы шепотом, хотя бы в час кончины, произойдут страшные вещи. Небо отделится от земли, люди будут рассеяны на большом пространстве, и будущее будет темнее, чем смерть. Я вижу, ты хочешь получить этот шар, Астронавт, но взвесь все хорошенько и реши, можешь ли ты взять его у меня?
– Дай мне этот шар, – сказал Астронавт, – дай мне его, а я вырву себе язык и стану немым.
– Этого делать нельзя, – ответил ангел, – здесь важны не смелость и сила, а самопожертвование и одиночество.
– Тогда дай мне этот шар!
– Скажи мне это в третий раз.
– Дай мне шар!
Ангел вдруг исчез, небо начало дышать все глубже и глубже, красное и сверкающее. Астронавт стоял на плоской крыше своего дома, а в руках держал тяжелый хрустальный шар.
Еще в тот же день он отправился из города в далекое путешествие. Он шел вперед, нигде не задерживался надолго, опасаясь, как бы приветливость и дружелюбие не склонили его к нарушению запрета.
Только по утрам, когда выходил в дальнюю дорогу, а кроны деревьев расцветали с рассветом, он останавливался и подносил к глазам шар, который носил в дорожной суме. Тогда он видел миры и миры, все живое на них и все мертвое, и еще такое, на которое нет слов в нашем языке, и затем шел дальше. Когда же дошел до края огромной пустыни, стал жить в мазанке из глины. Он провел там несколько лет, живя в одиночестве и думая, что уже забыл звуки человеческой речи. Однажды вечером он ушел с кувшином для воды к источнику, который струился поодаль из скалы, а когда вернулся, то увидел, что на валуне сидит женщина и, прикрывая глаза от блеска, смотрит, как большое и очень яркое красное солнце скатывается в ночь.
– Что ты делаешь здесь, женщина? – спросил он со страхом.
– Я хожу по пустыне и ищу, – ответила она. – Говорят, что где-то здесь человек, у которого есть шар из хрусталя, который он никому не показывает. Я хочу его видеть.
– И зачем тебе это, если он его не покажет?
– Не знаю. Хочу только рассказать ему о моих днях, пустых и огромных, как дом умершего, о том, как я блуждаю по ночам, потому что не могу отыскать входа в сновидения, и о мыслях, которые постоянно возвращаются ко мне, потому что нигде не могут остановиться.
И тогда что-то схватило Астронавта за плечи. Он бросился в свою мазанку и принес шар из хрусталя.
– Смотри, – сказал он, – смотри, смотри… – И ничего уже больше не мог вымолвить от волнения.
Но едва взор женщины проник в стеклянный шар, тот погас и ослеп. Раздался стократный гром. Небо вздыбилось, как красный парус, в который ударил ветер, и исчезло, разорванное. На одну вечную минуту стал виден акт Творения, и оба, мужчина и женщина, сплели ладони и пали ниц, лицами в песок.
