Книга Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси, страница 137. Автор книги Нил Гейман

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси»

Cтраница 137

Когда сгорело все, она повернулась к сидевшим на кушетке женщинам. Они так и не двинулись, с тех самых пор, как она вошла: ни единым мускулом, ни на волосок. Просто сидели и смотрели.

— Здравствуйте. Это ваша ферма? — спросила она.

Самая большая из трех женщин кивнула. Руки у нее были очень красные, а выражение лица — отсутствующее.

— Тень — ну, тот человек, который висит на дереве, это мой муж — так вот, он сказал, чтобы я вам передала, что он вас просит дать мне воды.

В животе у нее шевельнулось что-то большое. Выгнулось — и затихло.

Самая маленькая из трех женщин слезла с кушетки. У нее даже ноги не доставали до пола. И мигом выскочила из комнаты.

Лора слышала, как где-то захлопали двери. Потом, уже снаружи, начал раздаваться ритмический скрип дерева. И каждый следующий звук сопровождался плеском воды.

Довольно скоро маленькая женщина вернулась. В руках у нее был коричневый глиняный кувшин с водой. Она осторожно поставила его на стол и вернулась на прежнее место. Подошла к кушетке, подтянулась на руках и, перебросив себя через край, уселась рядом с сестрами.

— Спасибо, — Лора подошла к столу, огляделась в поисках стакана или чашки, но ничего подобного в пределах видимости не наблюдалось. Она взяла со стола кувшин. Он был тяжелее, чем казался на вид. И вода в нем была идеально чистая.

Она поднесла кувшин ко рту и начала пить.

Вода оказалась холоднее, чем она могла себе представить. Чем вообще может быть вода в жидком состоянии. Она обожгла ей язык и горло — и заломило зубы. Но Лора все пила и пила, и никак не могла остановиться, чувствуя, как ледяная струя проникает все глубже в ее тело: в желудок, в живот, в сердце, в жилы.

Вода ручьем текла ей в глотку. Она была как жидкий лед.

Потом Лора вдруг заметила, что кувшин пуст, и удивленно поставила его обратно на стол.

Женщины с бесстрастным выражением на лицах продолжали на нее смотреть. С самого момента своей смерти Лора не мыслила метафорами: вещи либо есть, либо их нет. Но теперь, глядя на неподвижно сидевших женщин, она поймала себя на том, что думает о судьях, или об ученых, которые наблюдают за подопытным животным.

И вдруг ее пробила конвульсия. Она протянула руку к столу, чтобы не потерять равновесия, но стол ушел в сторону и накренился, и у нее едва получилось уцепиться за самый край. Она ухватилась рукой за столешницу, и ее начало рвать. Из нее вышла желчь, и формалин, и черви, и многоножки. А потом она почувствовала, что теряет сознание и что из нее льется моча: тело выталкивало из себя все, что было в нем лишнего, отчаянно, всеми доступными ему средствами. Она закричала бы, если бы могла: но тут пыльные половицы с размаху ударили ее в лицо, так быстро и сильно, что наверняка бы вышибли из нее дух, если бы она еще могла дышать.

Время окатывало ее, ввинчивалось в ее тело, закручиваясь, как пыльный смерч. Тысяча воспоминаний начали всплывать все сразу: она потерялась в универмаге, в предрождественскую неделю, и папы нигде не видно; а вот она уже сидит в баре «Чи-Чи», заказывает клубничный дайкири и окидывает взглядом парня, с которым ей устроили свидание вслепую, большого, серьезного полумужчину-полуребенка — интересно, а как он целуется; а вот она в машине, и машина дергается, крутится, и подкатывает тошнота, и Робби кричит на нее, пока металлический столб в конечном счете не останавливает машину, а все, что в ней было, продолжает по инерции лететь…

Вода времени, что рождается в источнике судьбы, Колодце Урд, это не живая вода. То есть не совсем живая. Но она питает корни мирового древа. И другой такой воды на свете нет.

Когда Лора очнулась в пустой гостиной, ее била дрожь, а дыхание облачками пара просачивалось в холодный утренний воздух. На тыльной стороне ладони у нее была глубокая царапина, и из этой царапины текла жидкость цвета живой свежей крови.

И она точно знала, куда идти. Она испила воды времени, что рождается в источнике судьбы. Гора уже нарисовалась перед ее внутренним взором.

Она слизнула с руки кровь, пришла в восторг от ее вкуса, от тягучей слюны во рту и двинулась в путь.


Стоял мокрый мартовский день, было не по сезону холодно, и бушевавшие несколько предшествующих дней грозы продолжали полосовать южные штаты: по сумме этих факторов настоящих туристов на Сторожевой горе было совсем немного. Рождественскую иллюминацию успели снять, а до летнего туристического сезона было еще далеко.

Но народ на Сторожевой горе все-таки был. Утром даже пришел целый туристический автобус и выпустил на свет божий дюжину прекрасно загоревших и сияющих великолепными, уверенными улыбками мужчин и женщин. Вид у всех был как у телезвезд первой величины, и даже чисто зрительно складывалось такое впечатление, будто ты видишь их по телевизору: время от времени, непосредственно в движении, они как будто немного расплывались по краям. Перед Рок-сити был припаркован черный армейский «Хаммер».

Телевизионщики уверенной походкой двинулись через Рок-сити, остановившись попозировать перед Качающейся Скалой, где они побеседовали меж собой приятными, спокойными голосами.

Впрочем, в этой волне посетителей они были отнюдь не единственными. Если бы вы могли в тот день побродить по дорожкам Рок-сити, то заметили бы людей, похожих на кинозвезд, и людей, которые выглядели как пришельцы из космоса, а еще того больше — людей, которые выглядели как сама идея человека, ничего общего не имеющая с реальностью. Увидеть вы бы их наверняка увидели, но вот обращать на них внимания ни за что бы не стали.

Они приезжали в Рок-сити на длинных лимузинах, маленьких спортивных автомобилях и гипертрофированно больших внедорожниках. Многие были в темных очках, и вид у них был точь-в-точь как у людей, что носят темные очки и в помещении, и на улице, и очень не любят их снимать. Тропический загар, роскошные костюмы, дорогие очки, улыбки и шутливо скорченные гримасы. Они были самого разного роста и телосложения, всех возрастов и одевались в самых различных стилях.

Единственное, что у них было общего, — это взгляд, весьма специфический. Он как будто говорил: ведь вы же меня знаете; или по крайней мере: вы должны меня знать. Моментальная волна дружеского расположения, которая при этом подчеркивала существующую дистанцию, этот самый взгляд, и — общее отношение ко всему на свете, уверенность в том, что мир существует именно для них, что они в нем — желанные гости и что их обожают.

Жирный молодой человек бродил среди них шаркающей походкой счастливчика, который, не имея никаких социальных навыков, умудрился сделать головокружительную карьеру, о какой не смел и мечтать. Его черное пальто развевалось по ветру.

Стоявшее у стойки с прохладительными напитками во «Дворике Матушки Гусыни» существо кашлянуло, чтобы привлечь его внимание. Существо было громоздким, и из кожи лица и пальцев у него торчали лезвия скальпелей. А лицо было — как у ракового больного.

— Славная будет битва, — сказало существо, и в интонации послышалась — жадность.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация