К подошве ее туфли прилип кусок туалетной бумаги, а она этого еще не заметила.
– Все нормально, – сказал Тень. – Знакомиться с новыми людьми всегда полезно.
Она кивнула.
– Тогда ладно, – сказала она.
Ее сын вздохнул с явным облегчением. «А ведь он ее боится», – подумал Тень.
– Пойдем, лапочка. – Старая дама потянула сына за рукав. Он покорно поплелся за ней к двери. А там упрямо остановился и обернулся.
– Вы им скажите, – велел лысый молодой человек, – пусть так больше не шумят.
– Я им передам, – пообещал Тень.
– Я ведь все слышу.
– Не беспокойтесь, обязательно передам.
– Он на самом деле хороший мальчик, – сказала мать лысого молодого человека и, все еще держа его за рукав, увела в холл. Кусок туалетной бумаги так и волочился за ней по полу.
Тень вышел за ними в холл.
– Прошу прощения.
Мать и сын разом обернулись.
– У вас что-то к туфле прилипло, – сказал Тень.
Она опустила глаза. Потом другой туфлей наступила на бумагу и высвободилась, после чего, одобрительно кивнув Тени, наконец удалилась.
Тень подошел к стойке портье.
– У вас есть подробная карта этих мест, Гордон?
– Военно-геодезического управления подойдет? Принесу вам ее в гостиную.
Вернувшись в бар, Тень допил кофе. Гордон принес ему карту. Тень был поражен обилием деталей: на ней как будто была помечена каждая овечья тропа. Он рассмотрел карту внимательно, прослеживая свой сегодняшний путь. Нашел холм, на котором остановился и съел свой ленч. Провел пальцем к юго-западу.
– В ваших местах никаких замков нет?
– Боюсь, нет. Кажется, есть один к востоку. На стойке лежит справочник по замкам Шотландии, могу дать вам его посмотреть...
– Нет-нет, не надо. А как насчет больших усадеб в этих местах? Таких, какие можно было бы назвать замком? Или крупных поместий?
– Ну, есть отель «Мыс Гнева», вот тут. – Он указал на карте. – Но местность в тех местах довольно пустынная. Формально, с точки зрения заселенности, как они там ее еще называют, плотности населения, там просто пустыня. Боюсь, даже никаких колоритных развалин нет. И без машины туда не добраться.
Поблагодарив. Тень попросил разбудить его пораньше. Он пожалел, что не смог найти на карте дом, который видел с холма, но, быть может, он не туда смотрел. Такое с ним уже случалось.
Пара в соседнем номере ссорилась или занималась любовью. Тень не мог разобрать, что именно они делали, но всякий раз, как он начинал засыпать, повышенные голоса или крики вырывали его из дремы.
Позднее он даже не был уверен, действительно ли это случилось, действительно ли она к нему приходила, или это был первый из снов за ту ночь, но незадолго до полуночи (судя по часам на прикроватном радио) в дверь его номера постучали. Он встал.
– Кто там? – позвал он.
– Дженни.
Открыв дверь, он поморщился на свет из коридора. Кутаясь в коричневое пальто, она смотрела на него неуверенно и нервно.
– Да?
– Завтра вы поедете в тот дом, – сказала она.
– Да.
– Я подумала, надо попрощаться. На случай, если у меня не будет шанса снова с вами увидеться. Если вы не вернетесь в гостиницу. А просто уедете куда-нибудь. И я больше никогда вас не увижу.
– Тогда до свидания, – сказал Тень.
Она оглядела его с ног до головы, осмотрела футболку и длинные трусы, в которых он спал, голые ноги, потом ее взгляд вернулся к его лицу. Вид у нее был встревоженный.
– Вы знаете, где я живу, – наконец сказала она. – Если понадобится, позовите.
Подняв руку, она мягко коснулась его губ указательным пальцем. Палец у нее был очень холодный. Потом отступила на шаг в коридор и так и осталась стоять лицом к нему, не делая никаких попыток уйти.
Закрыв дверь номера, Тень услышал удаляющиеся по коридору шаги. Он снова лег.
А вот дальнейшее точно было сном. Ему снилась его собственная жизнь, перепутанная и искаженная. Вот он сидит в тюрьме, учится фокусам с монетками и убеждает себя, что любовь к жене поможет ему преодолеть все что угодно. А то вдруг – Лора мертва, он на свободе и работает телохранителем у старого мошенника, который велел Тени называть себя Средой. А потом его сон заполнился богами: старыми, забытыми богами, нелюбимыми и брошенными богами, и богами новыми, мимолетными испуганными созданиями, одураченными и растерянными. Это было переплетение неправдоподобностей, «колыбель для кошки», которая превратилась в сеть, которая превратилась в спутанный клубок размером с весь мир...
Во сне он умер на дереве.
Во сне он восстал из мертвых.
А после была лишь тьма.
Глава четвертая
В семь зашелся визгом телефон у кровати. Тень принял душ, побрился, оделся и уложил свой мир в рюкзак. Потом спустился в ресторан на завтрак из пересоленной овсянки, вялого бекона и маслянистой яичницы. А вот кофе был на удивление хорош.
Без десяти восемь он уже ждал в холле.
В четырнадцать минут девятого вошел мужчина в дубленке. Он сосал самокрутку. Мужчина бодро протянул руку.
– Вы, должно быть, мистер Лун, – сказал он. – Моя фамилия Смит. Я вас подброшу в большой дом. – Рукопожатие у него было твердое. – А вы ведь здоровяк, да?
Непроизнесенным осталось: «Но я мог бы вас завалить», но Тень все равно его расслышал.
– Так мне говорят, – отозвался он. – Вы не шотландец.
– Только не я, приятель. Просто приехал на недельку проследить, чтобы все шло как по маслу. Я – лондонец до мозга костей. – Вспышка белых зубов на жестком, как лезвие топора, лице. Тень решил, что ему, наверное, за сорок. – Пойдемте в машину. В курс дела введу вас по дороге. Это ваши вещи?
Тень вынес свой рюкзак к машине, запачканному глиной «лендроверу», мотор которого работал. Забросив рюкзак на заднее сиденье. Тень сел вперед. Затянувшись в последний раз самокруткой, превратившейся теперь в желтовато-белый окурок, Смит выбросил ее в окно со стороны водителя на дорогу.
Они выехали из поселка.
– Так как же произносится ваше имя? – спросил Смит. – Бальдр, Бальдур или как-то еще?
– Тень, – ответил Тень. – Меня называют Тень.
– Хорошо.
С минуту они ехали молча.
– Значить, Тень, говорите? – сказал Смит и повторил: – Тень. Не знаю, как много старый Гаскелл рассказал вам про предстоящую вечеринку.
– Кое-что.
– Ладно, вот что самое важное вам следует знать. Что бы там ни случилось, обо всем молчок. Ясно? Что бы вы ни увидели, это люди просто немного веселятся. Никому ни о чем ни слова, даже если вы узнаете кого-нибудь, если понимаете о чем я.
