— Пустыня, — объяснил Паук. — Я подумал, это недурная мысль. Зона, свободная от птиц. Место, где можно спокойно поговорить. — Он протянул Толстому Чарли бутылку с водой.
— Спасибо.
— Итак. Не хочешь рассказать, откуда берутся птицы?
— Есть одно место. Я туда ходил. Там была уйма человеко-зверей. Они все… м-м-м… Они знали папу. Там была птица, ну одновременно и женщина, и птица.
Паук наградил его нехорошим взглядом.
— «Есть такое место»? А подоходчивее нельзя?
— Склон горы, а в нем пещеры. А еще там был обрыв, где скалы уходят в пустоту. Словно бы конец света.
— Начало света, — поправил Паук. — Я слышал про пещеры. Одна знакомая девчонка про них рассказывала. Но сам там никогда не бывал. Так, значит, ты познакомился с Женщиной-Птицей и…
— Она пообещала, что заставит тебя уйти. И… э-э-э… Ну… я принял ее предложение.
— А вот это, — сказал Паук с улыбкой кинозвезды, — было чертовски глупо.
— Я не просил ее причинять тебе вред.
— А как по-твоему, что она собиралась сделать, чтобы от меня избавиться? Написать мне увещевательное письмо?
— Не знаю. Я не подумал. Был слишком расстроен.
— Замечательно. Ну, если выйдет по ее, ты будешь расстроен, а я мертв. Мог бы просто попросить меня уйти, знаешь ли.
— Я и просил!
— Э-э-э… И что я сказал?
— Что тебе нравится у меня дома и что ты никуда не уйдешь.
Паук отпил воды.
— А ей? Что в точности ты ей сказал?
Толстый Чарли постарался вспомнить. А ведь если подумать, сказал он довольно странную вещь.
— Только, что дам ей кровь Ананси, — неохотно признался он.
— Что?
— Она об этом меня попросила.
Не веря своим ушам, Паук уставился на него во все глаза.
— Но это же не только я. Это же мы оба!
Внезапно у Толстого Чарли пересохло во рту. Он понадеялся, что причиной тому был воздух пустыни, и отпил воды из бутылки.
— Подожди-ка. Почему мы в пустыне?
— Никаких птиц. Помнишь?
— Тогда что это? — спросил Толстый Чарли и указал на небо.
Сперва они казались крошечными, потом стало ясно, что они просто очень высоко: они кружили и ложились на крыло.
— Стервятники, — объяснил Паук. — Они на живое не нападают.
— Ага, — согласился Толстый Чарли. — А голуби боятся людей.
Точки закружили ниже; спускаясь, птицы словно бы увеличивались в размерах.
— Намек понял, — сказал Паук, а потом: — Вот черт! Они были не одни. Кто-то наблюдал за ними с дальнего бархана.
— Кыш! — крикнул Толстый Чарли. Его голос поглотил песок. — Я беру свои слова назад! Сделка отменяется! Оставь нас в покое!
На жарком ветру затрепыхались полы плаща, и бархан опустел.
— Она ушла, — с облегчением сказал Толстый Чарли. — Кто бы мог подумать, что все будет так просто.
Паук тронул его за плечо и указал вправо. Теперь женщина в буром плаще стояла на соседней песчаной гряде, так близко, что видны были черные стеклянистые глаза.
Стервятники превратились в растрепанные черные тени над головой и вскоре приземлились на песок: их голые розовато-лиловые шеи (лишенные перьев потому, что так много проще совать голову в гниющий труп) вытянулись, подслеповатые глазки уставились на братьев, словно птицы раздумывали, подождать ли, пока они умрут, или сделать что-нибудь, дабы ускорить этот процесс.
— О чем еще шла речь при сделке? — спросил Паук.
— А?..
— Еще что-нибудь было? Она дала тебе что-нибудь, чтобы ее скрепить? Иногда в подобных случаях бывает обмен.
Стервятники понемногу подбирались ближе, смыкали ряды, сужали круг. В небе появились новые черные мазки, которые росли, зигзагом приближаясь к братьям. Пальцы Паука сжались на запястье Толстого Чарли.
— Закрой глаза.
Холод ударил Толстого Чарли как прямой хук в живот. Он сделал глубокий вдох и почувствовал, что ему заморозило легкие. Он кашлял и кашлял, а кругом диким зверем завывал ветер.
Он открыл глаза.
— Можно спросить, где мы теперь?
— В Антарктиде, — ответил Паук и доверху застегнул кожаную куртку, хотя холод ему как будто не слишком мешал. — Боюсь, тут прохладно.
— А середины у тебя не бывает? Из пустыни прямо к торосам?
— Зато здесь нет птиц, — объяснил Паук.
— Не проще было бы перенестись в какое-нибудь здание и посидеть в четырех стенах, где уютно и птиц нет? Могли бы пообедать.
— Ну да. Теперь ты жалуешься, что щеки покусывает?
— Тут не только щеки покусывает. Тут холодина страшная. Да и вообще, смотри!!!
Толстый Чарли указал на небо. В холодной вышине неподвижно висела бледная закорючка, похожая на миниатюрную букву «ш».
— Альбатрос, — сказал он.
— Фрегат, — возразил Паук.
— Что?
— Это не альбатрос, а фрегат. Он, наверное, вообще нас не заметил.
— Он-то, возможно, нет, — признал Толстый Чарли. — А вон те?
Повернувшись, Паук увидел еще кое-что, что кричало явно не как «фрегат». Возможно, пингвинов, которые, переваливаясь, падая на брюхо и скользя по льду, надвигались на братьев, было меньше миллиона, но впечатление создавалось именно такое. Как правило, смертельный страх при виде пингвинов испытывают лишь мелкие рыбешки, но если этих симпатяг достаточно много…
Толстый Чарли без спроса взял Паука за руку и закрыл глаза.
А когда открыл их, кругом было теплее, хотя он так и не понял, где очутился. Все было цвета ночи.
— Я ослеп?
— Мы в заброшенной угольной шахте, — сказал Паук. — Пару лет назад я видел ее фотографию в каком-то журнале. Если только не существует безглазых зябликов, которые эволюционировали, чтобы пользоваться темнотой и питаться углем, нам, пожалуй, ничего не грозит.
— Шутишь, да? Насчет безглазых зябликов?
— Более-менее.
Толстый Чарли вздохнул, и этот вздох эхом прокатился по подземной пещере.
— Знаешь, — сказал он, — если бы ты просто исчез из моей жизни, если бы ты уехал из моего дома, когда я тебя попросил, мы не попали бы в такой переплет.
— Помощи от тебя ни на грош.
— А я и не собирался тебе помогать. Один бог знает, как я буду объясняться с Рози.
Паук кашлянул.
— Думаю, об этом тебе волноваться нечего.
— Потому что?..
