— Ну и зачем тебе в Каир? — с полным ртом спросила Сэм.
— Понятия не имею. Босс вызывает, говорит, я ему там нужен.
— А чем ты занимаешься?
— Мальчик на побегушках.
— Ну, — улыбнулась Сэм, — на мафиози ты не тянешь, да и ездишь на каком-то говне. Слушай, а с чего это у тебя в машине бананами воняет?
Не отрываясь от еды, Тень пожал плечами.
— Может, ты банановый контрабандист, — прищурившись, сказала Сэм. — Ты, кстати, так и не поинтересовался, чем я занимаюсь.
— Думаю, учишься.
— В колледже Висконсина в Мэдисоне.
— И там ты, конечно, посещаешь курсы по истории искусства и женским исследованиям,
[41]
ну, может, еще из бронзы чего-нибудь отливаешь. А еще, наверное, в кафе подрабатываешь, чтобы за жилье платить.
Глаза у нее округлились, а ноздри раздулись, она даже вилку отложила.
— Как, твою мать, ты это делаешь?
— Что делаю? Сейчас ты скажешь: ой, нет, я вообще-то изучаю романские языки и орнитологию.
— То есть ты хочешь сказать, ты просто угадал?
— Что угадал?
Она смотрела на него во все глаза.
— Странный же ты, мистер… Как там как тебя зовут.
— Тенью меня зовут.
Она скривила рот, будто попробовала что-то невкусное. Замолчала, опустила голову и принялась доедать свою лазанью.
— Ты знаешь, почему это место называют Египтом? — спросил Тень, когда она доела.
— Окрестности Каира? Ну да. Он стоит в дельте Огайо, при впадении в Миссисипи. Как египетский Каир — в дельте Нила.
— Логично.
Она откинулась на спинку стула, заказала кофе и шоколадный торт с кремом и расчесала рукой черные волосы.
— Ты женат, мистер Тень? — спросила она и, так как он не торопился с ответом, добавила: — Ха, я, кажется, опять задала каверзный вопрос!
— Жену похоронили в четверг, — сказал он, тщательно подбирая слова. — Она погибла в автокатастрофе.
— Господи, боже мой! Прости.
— Да ладно.
Повисла неловкая пауза.
— Моя единокровная сестра потеряла ребенка, племянника моего, в конце прошлого года. Тяжело это.
— Да. Тяжело. Отчего он умер?
Она отпила кофе.
— Мы не знаем. Мы даже точно не знаем, мертв он или нет. Он просто пропал. Ему было всего тринадцать. Пропал в середине прошлой зимы. Сестра места себе не находила.
— А были… были какие-то зацепки? — Он вдруг почувствовал себя копом из телевизора. И решил переформулировать вопрос. — Полиция подозревала, что было совершено преступление? — Но прозвучало еще хуже.
— Полиция подозревала зятя моего долбанутого, отца без родительских прав. Он настолько долбанутый, что вполне мог сына выкрасть. Может, и правда выкрал. Сестра живет в городке в Норт Вудс. Маленький такой, милый, симпатичный городок, там даже двери никто никогда не запирает. — Она вздохнула, покачала головой. Чашку она держала обеими руками. — Ты уверен, что в тебе нет индейской крови?
— Мне, по крайней мере, об этом ничего не известно. Может, и есть. Я почти ничего не знаю об отце. Хотя, думаю, мама бы мне сказала, если бы он был индейцем. С чего бы ей скрывать?
Сэм опять скривила рот. Она осилила шоколадный торт едва до половины: кусок был размером с пол ее головы. Она пододвинула тарелку Тени.
— Хочешь?
— Не откажусь, — улыбнулся он и доел торт.
Официантка принесла счет, и Тень расплатился.
— Спасибо, — сказала Сэм.
На улице холодало. Мотор прочихался как следует и только после этого завелся. Тень дал задний ход, вырулил на дорогу и поехал на юг.
— Ты когда-нибудь читала Геродота? — спросил он.
— Что? Кого?
— Геродота. Читала его «Историю»?
— Знаешь, — задумчиво произнесла она, — я что-то не врубаюсь. Ты откуда слова такие берешь? Ты о чем вообще? Сначала молчишь как пень, потом мысли мои дурацкие читаешь, а потом вдруг мы ведем беседу о Геродоте. Нет, я не читала Геродота. Что-то слышала. По национальному радио, наверное. Это его, кажется, называют отцом лжи?
— Я думал, так дьявола называют.
— Да, и его тоже. По радио, короче, рассказывали, что у него гигантские муравьи и грифоны охраняли золотые прииски и что Геродот, типа, всю эту дурь сочинил.
— Не думаю. Он описывал то, что слышал от других. Вроде как просто фиксировал чужие истории. И по большей части весьма неплохие. Там есть множество странных подробностей. Например, может, слышала, в Египте, если умирала очень красивая девушка или жена правителя, или типа того, ждали три дня и только тогда отправляли ее к бальзамировщику. Чтобы она сначала подгнила на жаре.
— Зачем? Ой, подожди! Я, кажется, догадываюсь, зачем. Фу какая гадость!
— Еще он пишет про битвы и вообще про самые обычные вещи. А еще про богов. Один парень побежал домой, чтобы сообщить об исходе сражения, бежал, бежал и тут видит — Пан на полянке. Пан ему и говорит: «Передай своим, чтобы они построили здесь храм в мою честь». Ну, парень ему пообещал и дальше бежит. Добежал, рассказывает, чем битва кончилась, а потом говорит: «Да, чуть не забыл, Пан хочет, чтобы ему посвятили храм». И это, понимаешь ли, сухие факты.
— Истории про богов, значит. И что ты этим хочешь сказать? Что у этих чуваков были глюки?
— Нет, — сказал Тень. — Я не об этом.
— Я книгу одну читала про мозг, — сказала она, скусывая заусенец. — Мне ее соседка по комнате дала, все уши про нее прожужжала. Там говорилось, что, типа, пять тысяч лет тому назад полушария головного мозга слились, а до этого люди думали, что если правое полушарие дает тебе какой-то сигнал, то это значит, с тобой разговаривает один из богов и внушает, что делать. Все дело в мозге.
— Моя теория мне больше нравится, — сказал Тень.
— Что за теория?
— Что раньше люди время от времени действительно сталкивались с богами.
— Н-да?
Повисла тишина: если не считать дребезга машины, гудения мотора и нездорового рычания глушителя. Потом Тень услышал:
— И ты думаешь, они до сих пор здесь?
— Где?
— В Греции. В Египте. На островах. Во всяких таких местах. Ты думаешь, если пройти по тем местам, где ходили эти люди, то увидишь богов?
— Может быть. Только мне кажется, люди не понимали, кто перед ними.
— Да это все равно что инопланетяне, спорим? — сказала она. — Теперь люди видят инопланетян. А раньше видели богов. Может, инопланетяне тоже засели у нас в правом полушарии.
