В следующее мгновение ее слух резанул внезапный взрыв смеха, за которым последовал гул трех мужских голосов. Все трое говорили одновременно.
Прежде, чем она смогла понять, откуда исходила угроза, знакомая твердая ладонь накрыла ей рот и Доминик потащил ее за огромный деревянный ящик, который она сначала даже не заметила.
Его теплое дыхание покалывало ее ухо.
— Шшш… — прошептал он. — Не шуми и оставайся здесь.
Отпустив ее, он бесшумно исчез. Лайла прислонилась к ящику, ее колени дрожали, сердце бешено колотилось. Обхватив себя руками, она приказала себе успокоиться и перестать дрожать, но тело не слушалось. Тогда она закрыла глаза от отвращения к самой себе.
Теплая ладонь коснулась ее руки, и она быстро открыла глаза. Доминик вернулся. Он стоял всего в нескольких дюймах от нее. Как при его комплекции он может так бесшумно двигаться?
— Ничего страшного, — тихо сообщил он. — Это докеры играют в карты.
Не доверяя собственному голосу, она кивнула.
— Подожди здесь, пока я не дам тебе сигнал.
Лайла снова кивнула. Когда он ушел, она досчитала до десяти, чтобы обуздать свои взбунтовавшиеся нервы, затем повернулась. Выглядывая из-за угла своего укрытия, она наблюдала за тем, как Доминик бесшумно подкрался к самолету, открепил швартовку и начал осторожно открывать дверь. Потом повернулся и жестом позвал Лайлу.
Найдя в себе остатки смелости, Лайла сделала глубокий вдох и на цыпочках подкралась к нему. Он помог ей подняться в кабину и сел в кресло пилота.
— Пристегнись, — сказал Доминик, вытащив пистолет и положив его рядом с собой.
Затем он быстро осмотрел то, что для нее было лишь странным набором дисков, проводов, ручек и переключателей. В следующее мгновение ожил мотор и завертелся пропеллер. Самолет выскользнул из ангара, оставляя позади себя людей, кричавших ему вслед, и начал медленно набирать скорость.
И вот, когда уже казалось, что побег удался, удача изменила им.
Навстречу им величественно двигалась моторная лодка, оставляя за собой клубы белой пены. На ее серебристом корпусе была изображена дуга, напоминающая акулью пасть, на планширах развевались флаги Сан-Тимотео. На корме стояли двое крепких мужчин с суровыми чертами лица, одетые в черное.
За штурвалом был не кто иной, как Маноло Кондеста собственной персоной. Он держал курс на пристань, и лодка двигалась прямо на них.
— О боже, — простонала Лайла.
Доминик произнес более грубое слово, а после спросил:
— Как думаешь, какие у нас шансы?
Ответ Лайлы был машинальным, поскольку все ее внимание было сосредоточено на Кондесте. Озадаченность и неверие на его лице уступили место гневу.
— Понятия не имею, — она сглотнула. — Что нам делать?
— Молиться, что он сбавит скорость или свернет в сторону, потому что я черта с два это сделаю.
Отведя взгляд от Эль Президенте, Лайла уставилась на человека, сидевшего рядом с ней. Несмотря на то, что его плечи были немного напряжены, лицо выражало спокойствие и уверенность.
— Ты этого не сделаешь?
— Нет. — Доминик увеличил скорость и отрегулировал закрылки. Когда крылья поймали воздушный поток, самолет, едва касаясь поверхности воды, запрыгал по волнам.
— Но… мы же двигаемся прямо на них. — Его плечи дернулись вверх.
— Я ничего не могу поделать. Нам нужно взлететь, а старик Маноло оказался препятствием у нас на пути.
— Но разве его охранники не вооружены? — спросила Лайла и, к своему ужасу, поняла, что в кино подобное столкновение всегда заканчивается взрывом…
— В такой ситуации пистолеты не помогут даже самому меткому стрелку. К тому же я слышал, что люди Кондесты особой сообразительностью не отличаются. Сила есть, ума не надо. Не волнуйся, — он на секунду оторвал глаза от панели управления и успокаивающе посмотрел на нее, — все будет хорошо. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Даже если для этого ему придется пожертвовать своей жизнью, осознала Лайла. Внезапно пришедшая в голову мысль застигла ее врасплох. Если бы не она, Доминик не оказался бы в этой ужасной, безвыходной ситуации, не рисковал бы получить ранение, или тяжелое увечье, или…
С замирающим сердцем Лайла посмотрела на Доминика, не зная, с чего начать, но твердо уверенная в том, что она должна это сделать.
— Доминик?
— Что?
— На случай, если у нас ничего не выйдет, я хочу, чтобы ты знал: я бы ни на что не променяла эти несколько дней и ни о чем бы не жалела.
Сосредоточенно глядя перед собой, Доминик протянул руку и потрепал ее по бедру.
— Перестань волноваться, принцесса. Уверяю тебя, через минуту мы будем уже в воздухе.
— Я верю тебе, но, если что-то пойдет не так, я хочу заранее признаться, — она остановилась, чтобы перевести дыхание, затем подняла подбородок, — ты лучший из всех, кого я знала. Я люблю тебя всем сердцем. И буду любить всегда.
Если не считать рева мотора, в кабине наступила полная тишина. На одно мгновение, показавшееся вечностью, их взгляды встретились, но прежде чем Лайла смогла понять, что выражал его взгляд — потрясение, испуг или радость, подул боковой ветер, и самолет закачался из стороны в сторону.
Доминик снова вернулся в реальность. Повернув ручку с надписью «аэросмесь», он произнес:
— Как я уже говорил, все получится. Доверься мне. А сейчас я должен сконцентрироваться, хорошо?
Показалось ли ей это, или его в его голосе было меньше тепла, чем минутой раньше?
В последний раз отрегулировав закрылки, Доминик расправил плечи и до упора передвинул рычаг скорости. Лодка неумолимо двигалась им навстречу.
— Я доверяю тебе, — прошептала Лайла, закрыла глаза и начала молиться.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Лайла разглядывала свое отражение в зеркале.
Ну и видок, подумала она. От изнеможения под глазами залегли тени, ссадина на плече и синяки на руках напоминали о грубом обращении охранников.
Впрочем, она выглядела не так уж и плохо. Пряди волос выгорели на солнце. В салоне такое окрашивание стоило бы целое состояние. На фоне загара голубые глаза казались ярче, чем обычно. Кроме того, постоянная ходьба сделала ее мышцы более упругими.
Теплая ванна, доступ к туалетным принадлежностям и косметике, атласное белье и новое платье — что еще нужно женщине, чтобы быть красивой?
Она жива. Подумать только, еще восемь часов назад она не была уверена в том, что доживет до следующего дня, а уж тем более что ее снова будут волновать такие пустяки, как губная помада.
Сидя в номера отеля «Ройял меридиан», Лайла закрыла глаза, представив себе непроницаемое лицо Доминика, его безграничную смелость, с которой он вел самолет навстречу мчащейся лодке Эль Президенте, не собираясь уклоняться от намеченного курса. Сердце девушки бешено застучало, когда она вспомнила, как самолет резко поднялся в воздух, как ее вжало в кресло и у нее внутри чуть все не оборвалось. Она никогда не забудет лицо Кондесты, молотящего по воде руками, когда охранники пытались втащить его обратно в лодку.
