Его радостная улыбка совершенно заворожила ее. Он знал, что ни одна живая женщина не сможет против нее устоять, – мерзкий манипулятор!
Однако, поскольку он не воспринимал Иззи как женщину, она не собиралась дрожать, вздыхать и таять. Гордо подняв голову, она заявила:
– А вам не приходило в голову, что я нахожу эту вашу затею более чем сомнительной и могу отказаться участвовать в ней?
Его улыбка не померкла, лишь несколько искривились губы.
– Приходило.
Она повернулась к иллюминатору. Солнце освещало пушистые облака, похожие на занесенные снегом поля в какой-нибудь северной стране чудес.
– Вы воспринимаете меня, мистер Пэриш, как что-то само собой разумеющееся, – заметила она. – Мне не нравится в вас эта черта.
– Желаешь прибавки к жалованью, Пибоди? – В его словах сквозило приятное изумление.
Она бросила на него злой взгляд.
– Не все измеряется деньгами, сэр.
– Обратная психология. – Он кивнул. – Хорошая стратегия. Как насчет пяти процентов?
Она раскрыла рот.
– Что?!
Он хмыкнул:
– Хорошо, семь.
Застонав от досады, она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
– Мне не нужна прибавка, мистер Пэриш. Просто я не могу смириться, что нужно обманывать такого хорошего человека.
– Если он тебе нравится, поддержи мой план.
Она смотрела на него сквозь ресницы.
– Простите?
– Я ему нужен, Пибоди.
Мистер Пэриш наклонился ближе. Иззи лихорадочно нащупала кнопку, и ее кресло откинулось. Пэриш усмехнулся.
– Вот видишь? Ты уже ведешь себя как жена.
Она нахмурилась.
– Одно только ваше отношение к браку полностью исключает нашу инсценировку. Боюсь, у нас ничего не получится...
– При чем здесь мое отношение к браку?
– И я не должна быть здесь, но я с вами...
Она не была уверена, что в ее возражении есть хоть немного логики. Когда мистер Пэриш наклонился и его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от нее, Иззи вообще перестала соображать. Она отчаянно нажимала на кнопки подлокотника, но кресло не двигалось.
– Ты хочешь сказать, Пибоди, что жизнь несправедлива и что мы должны разыграть карты, которые нам сдали?
У Иззи не было ни малейшего представления, что он имел в виду, но фраза звучала хорошо, и она кивнула.
– Ты считаешь, что я играю краплеными картами?
– Считаю, – ответила она.
– Нет, Пибоди, ты ошибаешься, на такое я неспособен.
– Нет? – Она с недоверием покосилась на него, с любопытством ожидая, как он выкрутится, чтобы не выглядеть подлецом.
Его ухмылка была наглой и сексуальной.
– Можно растратить деньги компании и обмануть супруга, Пибоди. Обманы бывают разные – как люди. Но нельзя обмануть вдохновение. – Он внимательно смотрел на нее. – Качество нельзя подделать. С женой или без нее я сделаю качественную работу для старика Руфуса. – Быстрым, дразнящим движением он толкнул ее. – Скажи честно, неужели ты думаешь, что я собираюсь обмануть этого человека?
Она уставилась на мистера Пэриша. Как у него это получалось? В глубине души она знала, что если он получит заказ на рекламу «Ням-ням», то сотворит чудо – проведет такую рекламную кампанию, которая поднимет детское питание этой фирмы на безоблачные высоты, создав неслыханный спрос на него.
У Гейбриела Пэриша был такой дар. Сколько же раз она видела его проявление! Она признала свое поражение и открыла было рот, чтобы сказать об этом. Он не обманывал и не хотел обманывать. Он просто разыгрывал свои карты по-своему. Его девизом было: «Ничем не рискуешь – ничего не выигрываешь!» Для него это было просто еще одно рискованное дело.
И тут озарение нашло на нее и помешало ее признанию. Не будет она этого делать! Какие бы красивые слова он ни говорил, чтобы оправдать свои действия, все равно солжет о том, что они женаты, и она будет лгать вместе с ним!
– Я не буду участвовать в этом, мистер Пэриш.
С минуту он молча смотрел на нее. Секунды еле ползли. Она с вызовом взглянула на него. Он улыбался.
Иззи запаниковала. Если еще раз она заглянет в эти глаза, то согласится на все, чего бы он ни попросил.
– Вы не... – она сглотнула, – вы не отступитесь, сэр?
Одна темная бровь слегка поднялась. Босс отвернулся и сложил руки домиком у лица. Казалось, он погрузился в мысли. Интересно, о чем он думает? – мучилась Иззи.
У ее босса был острый, оригинальный ум. В тридцать пять лет его уже называли в нью-йоркском стремительно развивающемся рекламном мире «молодым гением рекламы». Работа была для него всем: семьей, страстью, детьми, женой и любовью. За те три года, что Иззи была участницей его не знающей поражений команды, она никогда не жаловалась, никогда не возражала.
Глядя в иллюминатор, она тяжело вздохнула. Вполне возможно, что ей не придется подавать ему заявление об уходе. В груди снова появилось страстное желание.
Если бы мистер Пэриш только знал, как ей хотелось стать его женой! Настоящей женой. Той, которую бы он любил, у которой мог бы искать утешения и счастья. Но пойти на подлог – быть рядом с ним, принимая фальшивые ласки и проявления любви, – она не могла. Это было слишком больно.
Иззи глубоко дышала, чтобы сохранять спокойствие. Момент для глупых слез был неподходящим. Она уже целую вечность смотрела в иллюминатор, а мистер Пэриш так ничего и не сказал. Почему бы ему просто не бросить: «Вы уволены!» – и дело с концом? Ей хотелось посмотреть на него, увидеть выражение его лица, позу, но не хватало смелости.
Еще через десять мучительных минут она поняла, что если не сделает чего-нибудь, то вскочит и закричит. Иззи украдкой взглянула на босса. Он откинул кресло и, похоже, спал. Его вид подействовал на нее возбуждающе. Даже во сне ястребиные черты его лица были обольстительными.
Но во сне ли? Она не ожидала, что ее взрывной, агрессивный босс будет так реагировать. Ожидала, что он будет убеждать, уговаривать и все время пускать в ход чары, пока, наконец, она не согласится – дрожащая кретинка с глупой улыбкой. Не в его характере было сдаваться. И он никогда не засыпал за столом.
В недоумении она наклонилась к нему и помахала рукой перед глазами.
– Хотите привлечь мое внимание?
Она отпрянула с бешено забившимся сердцем.
– Я... я полагала, вы спите...
– Я думал.
– Надеюсь, о чем-то хорошем. – Иззи чуть не прикусила язык. Если бы она выбирала ответ из списка «Десять самых глупых и неосторожных высказываний», то хуже выбрать не смогла бы.
