Он не мог понять, что происходит. И тут Бриджит прижалась к нему, обвив его шею руками. Ее руки скользили, поглаживая его шею. И прежде, чем он успел подумать, его руки ответили, обняв ее за талию. Его кровь вскипела.
— С тобой все хорошо? — сумел выговорить Дермотт. — Ты напугана?
— Тем, что мы видели? Конечно. Но я не поэтому… Я просто подумала…
Размышлять стало опасно, решил он, когда Бриджит начала рисовать круги на его груди длинным синим ногтем. Сердце забилось как сумасшедшее.
— Бридж, ты ведешь себя… странно. Неужели привидения…
— Околдовали меня?
Это казалось маловероятным, но ведь вся эта ночь была необычной.
— Ну… да.
Она сонно улыбнулась.
— Сексуальным колдовством?
Секс? Черт возьми, если бы он мог, то отступил бы сейчас и побежал куда-нибудь!.. Да хоть в ванную, чтобы звонить Кэрри.
— Ты слишком много выпила. — Он отодвинулся от нее.
И тогда Бриджит приподнялась на цыпочки, будто желая поцеловать его, пошатнулась и потеряла равновесие. Дермотт подхватил девушку и внезапно почувствовал, что необыкновенно сильно желает ощутить все ее тело — ее грудь против его груди, ее жаркую кожу на его такой же пылающей коже.
Дермотт попробовал отодвинуться еще немного, но ее руки охватили его лицо. Поцелуй, как и объятие, прилетел на легких колдовских крыльях.
Ее теплые ненакрашенные губы имели вкус мяты. Если бы она не отодвинулась и не поглядела в его глаза, он бы потерял контроль над собой. Но она отодвинулась, и тогда появился гнев.
Черт возьми! После стольких лет, после всех его отчаянных и безуспешных попыток к сближению она думает, что может просто придвинуться к нему — и он будет делать все, что она захочет? Она относится к нему, как к своей собаке?
— Что все это значит, Бридж?
— Я хочу спать с тобой.
— Не играй моими чувствами, Бридж.
— Игра? Какая игра? О чем ты говоришь? Только секс, — пояснила она. — Разве ты не хочешь?
Дермотт знал, что совершает ошибку, знал, что должен бежать отсюда быстро и далеко, но стоял как вкопанный.
— Ведь ты на каждое мое предложение отвечала: «Нет!»
— Это было давно.
Он наклонился и тут же пожалел об этом. Ее дыхание оказалось на его щеке, губах и волосах.
— А что изменилось? Разве что сейчас у тебя очередная прихоть, Бридж, — сказал Дермотт, вынуждая себя отойти. — Это пройдет.
Она с трудом глотнула, переживая его отказ. Дермотта это почему-то не обеспокоило. Он много лет мечтал об их близости, но теперь было слишком поздно. Он дал Кэрри обещание и не собирался его нарушать.
— Пусть будет хотя бы секс. — Ее голос был едва слышен, но в нем звучала такая мольба…
Он попытался выровнять дыхание и обуздать безудержный пульс.
— Пока тебе не надоест развлекаться со мной, как было у тебя с другими? Боюсь, потом ты будешь сожалеть.
— Если мы не попробуем, то никогда не узнаем, будем ли мы сожалеть.
— Позволь мне сказать прямо, ты предлагаешь…
— Только сегодня.
Он попытался прогнать воспоминания о своих одиноких ночах после вечеров, проведенных с Бриджит.
— Сегодня?
— И завтра. Если… если нам понравится.
О, конечно, понравится!
Он не смог побороть искушение и придвинулся к ней. Румянец залил ее щеки. Ему очень захотелось поцеловать то местечко на ее шее, где бился пульс.
— Черт побери, — прошептал он, когда его сердце сжалось от чувств.
— Хотя бы один раз, — снова попросила Бриджит.
— И завтра? Если я захочу?
— Пока мы не вернемся в Нью-Йорк.
— Хорошо. — И не в силах терпеть дольше, он наклонился и прижался губами к ее губам.
Она таяла. Его твердые губы обещали ей все, что она хотела бы получить.
Углубляющийся поцелуй будто наполнял ее мерцающим сиянием, вытесняя внутреннюю темноту, и Бриджит спросила себя, почему же она боялась испытать это раньше.
Но она никогда не думала о Дермотте как о мужчине. Точнее, не разрешала себе так думать.
Она не была готова почувствовать абсолютную власть его тела, жар его плоти. А теперь ни одна клеточка в ней не осталась равнодушной к его ласкам, и Бриджит задыхалась и стонала, теряя опору под ногами.
Импульсивно она сжала руки вокруг его шеи, и его волнение передалось ей. Она откинула голову назад, чтобы он мог проложить пылающую дорожку поцелуев вниз по ее шее.
Дермотт повлек ее к кровати и опрокинул на спину. Они оба упали на матрац и перекатились по нему. Она была ошеломлена и задыхалась, охваченная страстью. Она хотела…
— Бриджит…
Она сняла с него рубашку и провела ладонями по его мускулистой груди…
Оставалось лишь надеяться, что Маг не выйдет посмотреть, что здесь за шум. Она не хотела, чтобы что-нибудь мешало им.
Теперь ее больше не беспокоило, что Дермотт ее лучший друг. Теперь она могла делать все, что хотела. И когда она сняла свой топ, облегчение охватило ее. Дермотт покрывал поцелуями ее грудь. Что же с ними произошло? Колдовство старого дома на плантации воздействовало на них? Дермотт был реальным мужчиной из плоти и крови, а наслаждение, охватившее Бриджит, слишком велико. Ни один мужчина никогда не доставлял ей такого восторга, и она знала, что никогда и ни с кем другим не будет ничего подобного.
Он дрожал, как и она, и его глаза были полны огня, увлекавшего ее выше и выше. Теперь Дермотт переместился ниже и целовал ее живот. Его небритый подбородок царапал ее кожу.
Не в силах отвести глаза, она смотрела, как он снимает джинсы.
— Ты удивительная, Бридж, — тихо сказал он. Хрипловатый голос прозвучал возле ее уха, когда он наклонился, чтобы снова поцеловать ее шею. Потом он упал рядом с ней, и его рука нашла ее грудь и начала ласкать ее с таким жаром, что наслаждение стало почти невыносимо.
— У меня в сумке есть презерватив, — прошептала она.
— О, Бридж…
Ее пальцы впивались ему в плечи, и она неотрывно смотрела ему в глаза. Его глаза. Глаза Дермотта. Темные, красивые. Она глядела в них больше двадцати лет, но теперь чувствовала, что никогда не видела их. Потому что прежде он был только ее другом, а теперь они стали возлюбленными.
— Как ты, Бридж?
Совершенно. Удивительно. Прекраснее всего.
— Хорошо, — только и могла она выдавить из себя, и ее глаза внезапно закрылись. Бриджит не справлялась с ощущениями, захлестнувшими ее, и уже не помнила ни о шерифе, ни о доме с привидениями. И когда ощутила поцелуй на своих губах, то задрожала в сильных руках Дермотта, который продолжал возносить ее — вверх, вверх, в сверкающие дали…
